– Ну да! Какой же я придурок! Я-то думал, что говорят «тупица»!

Аделина замолкла на мгновение.

– А… э-э-э… ну, видимо, ты все-таки помнишь буквы… В любом случае, – она взяла себя в руки, – все прекрасно знают, что Меркуцио – лучший друг Ромео!

– Тогда он точно не святая корова. Может, просто ошиблись.

Аделина взяла телефон у меня из рук, перечитала сообщение и заявила:

– Это номер ассоциации. Я его наизусть знаю. Ошибки быть не может. Новичкам везет! Подумать только, тебе же абсолютно по фигу…

Если у зависти есть лицо, то это было лицо Аделины в ту секунду.

Раздалось щебетание птиц. Аделина достала свой телефон так быстро, что тот выскользнул из ее рук и чуть не угодил в тарелку спагетти. Я вовремя поймал его, схватив большим и указательным пальцами левой руки.

Соловьи снова запели. Сотрапезница бросила на меня взгляд, в котором смешались восхищение и благодарность. Хотел бы я, чтобы Моргана тоже так на меня смотрела.

– Вот это реакция! – воскликнула Аделина.

– Причем одной левой! – уточнил я.

Только она уже не слушала. Пока Аделина читала сообщение, я подумал, что ей прислали какое-то заклинание, способное превращать людей в восковые фигуры: девчонка даже моргать перестала.

– Ну что? – забеспокоился я. – Плохие нов ост и?

Аделина захлопала ресницами и наконец произнесла голосом маленькой девочки, которого я раньше за ней не замечал:

– Меня тоже взяли. На роль леди Монтекки, матери Ромео.

– Круто! Я так рад за тебя.

– Мы теперь коллеги!

– Ненадолго, я все равно откажусь.

В этот раз Аделина посмотрела на меня как на спятившего психопата.

– С ума сошел! Некоторые убить готовы за эту роль. Да и ассоциация довольно известная. Говорят, иногда на представления приходят охотники за талантами. В прошлом году двое из певцов мюзикла попали в «Голос»!

– Не мое это. Я… я с трудом себя представляю на сцене перед публикой. Это как… даже не знаю… это как просить тебя полностью перейти на диету из тофу!

Думаю, мне подвернулось довольно удачное сравнение, потому что Аделина потеряла дар речи.

– А, да, это жестоко, – наконец выдала она.

Но девчонка тут же пришла в себя. Она подняла подбородок и категорически заявила:

– Хорошо, тогда поспорим: я перехожу на тофу, а ты поёшь!

Должен признаться, я обалдел. Потребовалось несколько секунд, прежде чем до меня дошло, что она имеет в виду.

– Да при чем тут спор, – ответил я, – это я для сравнения!

– Я так и поняла, ты ясно выразился! Не думай, что я без ума от счастья от одной только мысли полностью перейти на тофу! Но если у меня получится, то и ты можешь петь. А иначе ты просто трус, слабак, лузер, размазня, мокрая курица, которой далеко даже до жирной коровы.

Аделина оттолкнула поднос, скрестила руки на груди и уставилась на меня глазами-пистолетами. Или лазерами. Или пистолетами с лазером.

Деваться было некуда. Если честно, я не понимал: какая ей вообще разница, буду я петь или нет?

– Мне не все равно по двум причинам, – пояснила она. – Во-первых, ненавижу, когда разбазаривают способности, во-вторых, мы теперь с тобой связаны. Вместе прошли кастинг, нас обоих выбрали, так что петь нам тоже вместе. Нас утвердили потому, что между нами есть какая-то химия. Не обольщайся, только в музыкальном смысле. И я не могу разрушить этот баланс, а не то вся моя карьера полетит к черту.

– Карьера?

– Именно, карьера.

Я сказал, что подумаю.

– Я уже за тебя подумала, – ответила она, – сегодня же зайду в магазин органики по дороге домой и закуплюсь тофу. А ты репетируй до субботы!

Затем Аделина ушла, оставив меня одного.

22 часа

Ух! Только что закончил гору домашки, которую нам задали на завтра. Но это не самое интересное. Для начала расскажу о встрече с Элиасом.

После уроков я сел в автобус и поехал в его шикарную квартиру. Сам Элиас вернулся на скутере Натана, который каким-то чудесным образом воскрес. Я опасался, что Натан тоже приглашен, поэтому испытал огромное облегчение, увидев Элиаса одного, когда он открыл мне дверь.

И в этот раз меня снова поразила роскошь обстановки – можно подумать, он жил в музее. Сейчас рядом не было ни Ясера, ни Натана, поэтому я поделился своими впечатлениями с Элиасом. Он странно на меня взглянул и в итоге ответил:

– Ага, мне повезло, что скажешь? Круто, когда у предков бабла немерено…

Он рассмеялся, а я подумал, что Элиас какой-то чудной – я же ничего смешного не сказал. Потом он плюхнулся на диван и попросил мой телефон.

В пару движений он создал мне новый мейл и профиль в фейсбуке и инстаграме. У меня даже дух захватило, с какой скоростью он все это провернул. Элиас был похож на виртуозного волшебника. Затем он отдал мне айфон.

– Вот, создал тебе профиль под именем Ром Вад, так круче. Теперь тебе надо выбрать фотографию на обложку и аватарку, и можешь добавлять друзей.

Он показал мне, куда нажимать, а для пущей наглядности показал свой профиль. Сначала я не узнал его на аватарке: лицо с солнечными зеркальными очками было обрезано наполовину и повернуто по диагонали. На обложке красовалась черная полоса, на которой белыми буквами было написано: «Есть два типа людей: те, кто меня любит, и придурки». Остро, точно, дерзко – в духе Элиаса.

– Я добавил тебя, нажми на кнопку «Принять», и увидишь моих друзей. Потом и сам сможешь к ним добавляться. По идее, в друзьях должны быть те, кого ты действительно знаешь, но это бред. Чем больше друзей, тем лучше.

У него была целая куча друзей: 598, если совсем точно. С ума сойти. Я попытался представить всех этих людей вместе в одной гостиной, но только голова закружилась. Особенно если посчитать моих: там едва один наберется (если за одну половину взять Элиаса, а за другую – Аделину). Да, звучит жалко, но подумать только: за пятнадцать с половиной лет мне не удалось завести ни одного друга, а тут два полудруга за несколько недель – настоящий рекорд! Если буду сохранять темп, однажды смогу даже стать популярным… (не-е-е, я шучу).

Но настоящий бред ждал впереди.

Элиас снова взялся за дело.

– Посмотрел моих друзей? – настоял он.

Раздавленный количеством, я не обратил внимания на каждого в отдельности. Тогда я прокрутил ленту, взглянув на все аватарки: Натан, Ясер, другие узнаваемые лица одноклассников. А потом появилась ТА САМАЯ фотография. Моргана. Лучезарная Моргана. Светящаяся Моргана. Ее лицо,