class="p1">У дальнего края площадки, прижавшись к сугробам, ждал манакат.

– Прежняя пересадочная станция. Уже лет пять как не используется. Здесь вы смените транспорт, так что на этом мы прощаемся, – спутник Юргена покосился на голема. – Думаете, керр Бенджамину стоит дальше ехать с вами? Все же дело довольно щекотливое. Я мог бы подбросить его обратно в город, когда разберусь с рабочими моментами собственной фирмы.

– Я и дедушка доверяем ему как самим себе, – повторил Юрген.

На пронизывающем ветру после утепленного экипажа стажер сразу замерз. Пока возница, перекинувшись парой слов с провожатым, разворачивал карету, из манаката вылез мужчина и направился к ним. Долговязый, худощавый, он выглядел как обычный рабочий с мануфактуры – серое некрашеное пальто на овчине, форменное кепи. Нижнюю половину лица скрывал клетчатый шарф, над которым пронзительными топазами горели необычайно яркие глаза. Юрген готов был поклясться, что уже видел этого человека раньше, но не мог вспомнить где – возможно, случайно столкнулись на улице.

Походка, целеустремленная, пружинистая, скорее пристала человеку, привыкшему руководить – и руководить, не просиживая штаны в уютном кабинете, а находясь в центре событий. Но миновав половину разделяющего их расстояния, незнакомец неожиданно замедлил шаг, зябко спрятал руки в карманы.

Глаза хищно прищурились. Грянул выстрел.

Юрген, падая, успел попрощаться с жизнью, когда осознал, что целился незнакомец в Беса. То ли задел, то ли сработала заложенная директива, но голем тоже рухнул. Стрелок всадил две пули в лежащую куклу. Пальнул, пугая, вслед удирающему вознице, заставляя того припустить всполошенным зайцем. Выбил щепу из борта кареты – стажер, успевший перекатиться за нее, вжал голову в плечи и, проклиная все на свете, пытался вытащить пистолет, но тот, как назло, зацепился за подкладку.

Между тем стрелок хладнокровно выпустил последний патрон в лицо растерянного не меньше прочих сообщника. Отбросил револьвер. Жестом, свидетельствующим о немалом опыте обращения с холодным оружием, вытащил из рукава нож. Взрезал подпругу, освобождая обезумевшую от грохота выстрелов лошадь. Вскочил верхом, дернул поводья, срываясь с места.

– Бес, не дай ему уйти! – крикнул Юрген, не подумав, способна ли подстреленная кукла вообще выполнить команду.

Голем неуверенно поднялся. Пошатнулся. Рванул в погоню, с каждым шагом выправляясь. И все-таки недостаточно быстро: взбесившаяся кобыла, позабыв об усталости, неслась прочь, рискуя переломать ноги.

Юрген оценил ситуацию: возницы и след простыл; распластанное тело второго заговорщика не шевелилось, от лица осталась кровавая каша – разрывная пуля? Молодой человек чертыхнулся и побежал к манакату.

Стажеру подфартило дважды. Управление оказалось ему знакомо и привычно – обе машины, эту и принадлежащую семье Хаутеволле, собирали по одному чертежу. Во-вторых, летом не стоило и думать догнать всадника на манакате: тот утек бы в поля, где самодвижущаяся повозка проехать не могла. Но сейчас окрестности замело сугробами в человеческий рост, и единственным путем для бегства оказалась расчищенная дорога.

– Бес, ко мне!

Юрген притормозил. Голем влетел на соседнее сиденье.

Пока стажер убеждался, что сообщник Куратора мертв, пока возился с управлением и разворачивал машину – та, как назло, забуксовала, – пока подбирал куклу, беглец получил фору. Но мили через три манакат сократил дистанцию: механическая повозка имела большую скорость, к тому же не выдыхалась, в отличие от загнанной кобылы.

– Держи курс!

Голем выставил руку вбок, жестко, как не смог бы человек, схватившись за баранку. Юрген высунулся в окно, прицелился. Спина беглеца маячила перед глазами.

Палец на курке внезапно онемел, отказываясь повиноваться.

Стажер отвесил себе мысленную пощечину, решился: на счет три. Два, раз… Манакат подскочил на кочке, едва не вышвырнув Юргена из кабины.

Заряд ушел в пустоту.

Беглец обернулся.

Возле уха Юргена свистнуло. Стажер спешно скрылся обратно, согнулся в три погибели, прикрывая голову.

Взорвалась щепой рама. Со звоном осыпалось разбитое стекло. Самодвижущуюся повозку тряхнуло, повело вбок. Юрген вцепился в руль, тщась удержать ее на курсе.

Проехав-проскользив с пяток метров, они встали окончательно. Стажер надавил педаль, но заглохший манакат не сдвинулся с места. Все последовавшие попытки завести двигатель также ни к чему не привели: поврежденная машина попросту не реагировала на потуги водителя.

– Проклятье! – Юрген зло стукнул кулаком по рулю.

Дразня упущенными ответами, всадник быстро удалялся, растворяясь в зимних сумерках.

Глава шестая

Если бы сквернословие когда-нибудь кому-то помогало в починке несвоевременно сломавшихся вещей, жить стало бы значительно проще и скучнее.

К сожалению, заглохшему манакату было плевать и на отборную брань, которой покрыл его стажер, и на несколько бессильных ударов кулаком, когда, расковыряв простреленный капот, Юрген обнаружил, что манакамень треснул на две части, а значит, реанимировать самодвижущуюся повозку сумеют только в мастерской.

Надо же было так оконфузиться!

Стажер скрежетнул зубами, спрятал оружие. Выстрелить в человека оказалось сложнее, чем виделось в детстве, когда дядя Август ради забавы позволил племяннику поиграть с его табельным ваффером и тем, сам того не подозревая, определил выбор дальнейшего жизненного пути.

Молодой человек хорошо помнил, как причитала от ужаса тетушка Линда, боясь, что кто-нибудь поранится. Дядя усмехался в усы, зная: умное оружие сработает только в руках человека, на которого настроено. Кузины – Жизель и Маргарет – завистливо сопели. А Юрген, тогда наивный четырнадцатилетний мальчишка, ощущая в ладони приятную тяжесть металла, фантазировал, как он в одиночку обезвреживает шайку опасных революционеров и получает государственную награду от Канцлера!

Мир потерял создателя големов, хорошего или плохого – кто угадает, и приобрел, надо признать, не лучшего детектива. Куда ему банду арестовывать, с одним-единственным стрелком не справился! Всех завалим… завафлим, ага! Действительно вафля, только не пистолет, а сам Юрген!

Спустив пар, молодой человек вернул способность трезво мыслить и оценил положение, в котором оказался. Ситуация выходила не самая радужная. До Апперфорта оставалось миль семь, до ближайшей деревни – немногим меньше. Дорога, насколько хватало взора, была совершенно безлюдной. Из-за туч стемнело рано, и шанс, что кто-то на ночь глядя рискнет отправиться в путь, с каждой минутой таял, как огарок свечи.

Начинался снегопад.

– И что нам теперь делать? – Юрген посмотрел на голема.

Тому стеклом распороло щеку, нарисовав от края глаза до подбородка темно-бордовую линию, а одежда лохматилась нитками вокруг оплавленных дыр от пуль, но истекать отсутствующей кровью, околевать и вообще как-то реагировать на раны и засевший в теле металл Бес не собирался. Отвечать тоже. С тем же успехом Юрген мог задать вопрос кирпичной стене или сдохшему манакату.

– Прогуляемся, – решил он, вылезая из кабины.

Для подготовленного человека семь миль – это всего-то пара часов бодрым шагом.

В решении идти пешком стажер раскаялся очень быстро.

Ледяной ветер обжигал щеки, слепил глаза, забирался под полы одежды. На