Бескрылые гагарки, рисунок Одюбона

Перед отъездом в Исландию я решила, что хочу увидеть последнее место обитания гагарки. Островок Эльдей расположен всего километрах в пятнадцати от полуострова Рейкьянес, к югу от Рейкьявика. Однако договориться о поездке оказалось намного сложнее, чем я предполагала. Все, с кем я общалась в Исландии, говорили, что туда никто никогда не плавал. В итоге мой друг, уроженец Исландии, связался со своим отцом, рейкьявикским священником, а тот созвонился со своим другом Рейниром Свенссоном, который руководит исследовательским центром в крошечном городке Сандгерди. Тот, в свою очередь, нашел рыбака Хальдура Орманссона, который согласился отвезти меня к острову, но лишь в хорошую погоду. В случае дождя или сильного ветра поездка оказалась бы слишком опасной и могла вызвать морскую болезнь, поэтому он не хотел рисковать.

К счастью, погода в условленный день была просто прекрасной. Я встретилась со Свенссоном в исследовательском центре, часть постоянной экспозиции которого посвящена французскому исследователю Жан-Батисту Шарко (он погиб, когда его корабль, неудачно названный “Почему бы нет?”, затонул у Сандгерди в 1936 году). Мы прошлись пешком до гавани и увидели Орманссона, грузившего какой-то ящик на свой катер – “Стеллу”. Рыбак сказал, что в ящике дополнительная спасательная надувная лодка. “Таковы правила”, – добавил он, пожав плечами. Также Орманссон пригласил в плавание своего товарища по рыбалке и захватил портативный холодильник с газировкой и печеньем. Казалось, он предвкушает приятное плавание, в ходе которого не надо будет ловить треску.

Мы вышли из гавани и направились на юг, в обход полуострова Рейкьянес. Погода была достаточно ясной – и мы видели верхушку ледника Снайфедльсйёкюдль, примерно в сотне километров от нас (многие, вероятно, знакомы с этим местом по книге Жюля Верна “Путешествие к центру Земли” – именно здесь герой находит туннель сквозь земной шар). Эльдей, значительно более низкий, чем Снайфедльсйёкюдль, пока не был виден. Свенссон объяснил, что слово “эльдей” означает “огненный остров”. И сказал, что еще никогда к нему не плавал, хотя и провел в этих краях всю свою жизнь. Он взял с собой дорогую фотокамеру и почти всю дорогу делал снимки.

Пока Свенссон фотографировал, мы беседовали с Орманссоном в маленькой кабине “Стеллы”. Меня заворожили его глаза – совершенно разного цвета: голубой и карий. Он рассказал, что обычно ловит треску с помощью десятикилометровой лески, которая тащит двенадцать тысяч крючков. Насаживанием наживки на крючки занимается его отец, на это уходит почти два дня. Хороший улов может весить более семи тонн. Часто Орманссон ночует на “Стелле”, где есть микроволновка и две узкие койки.

Вскоре на горизонте появился Эльдей. Остров напоминал основание гигантской колонны или исполинский пьедестал, ожидающий еще более грандиозной статуи. Когда до него оставалось около километра, я увидела, что верхняя часть острова, которая издалека казалась плоской, на самом деле имеет уклон градусов в десять. Мы подходили со стороны более низкой части, так что видели всю поверхность. Она была белой и будто подернута рябью. Когда мы приблизились, “рябь” оказалась птицами, которых было так много, что они словно обволакивали остров; а когда мы подплыли еще ближе, я увидела, что этими птицами были северные олуши – изящные существа с длинными шеями, головами кремового цвета и коническими клювами. Свенссон объяснил, что Эльдей служит домом для одной из самых больших в мире колоний этих птиц – примерно для тридцати тысяч пар. Он указал на пирамидальную конструкцию на верхушке острова. Это была платформа для веб-камеры, установленная исландским обществом охраны природы. Предполагалось, что она будет вести прямую трансляцию событий из жизни олуш для любителей птиц, однако не работала должным образом.

“Птицам не нравится камера, – сказал Свенссон. – Поэтому они летают сверху и гадят на нее”. Из-за слоя гуано от тридцати тысяч пар олушей остров выглядит так, словно покрыт ванильной глазурью.

Из-за олушей и, возможно, еще из-за истории острова ступать на него без специального (и труднодобываемого) разрешения запрещено. Только узнав об этом, я сильно расстроилась, но, когда мы подплыли к острову вплотную и я увидела, как море неистово бьется о скалы, почувствовала облегчение.

Последними людьми, видевшими живых бескрылых гагарок, была группа исландцев, около дюжины, добравшихся до Эльдея на весельной лодке. Они отправились в плавание июньским вечером 1844 года, гребли всю ночь и к утру достигли острова. Не без труда троим из них удалось выбраться на берег в единственно пригодном для этого месте – на северо-востоке острова, где выступает каменистая отмель. (Четвертый мужчина, который должен был идти вместе с ними, отказался выходить на берег – посчитал это слишком опасным.) К тому времени популяция гагарок на острове, и до того, возможно, не особенно многочисленная, состояла, похоже, из единственной пары птиц и одного яйца. Увидев людей, гагарки попытались убежать, однако передвигались они слишком медленно. За считаные минуты исландцы поймали их и задушили. Яйцо оказалось треснутым, вероятно, в процессе преследования, так что его оставили. Двое мужчин сумели запрыгнуть обратно в лодку, а третьего пришлось подтаскивать на веревке по волнам.

Подробности последних минут жизни бескрылой гагарки, в том числе имена убивших птиц людей – Сигурдур Изельфссон, Кетил Кетилссон и Йон Брандссон, – известны потому, что четырнадцать лет спустя, летом 1858 года, два британских натуралиста отправились в Исландию в поисках гагарок. Старший, Джон Уолли, был врачом и заядлым коллекционером яиц, а младший, Альфред Ньютон, преподавал в Кембридже и вскоре стал первым профессором зоологии в этом университете. Они провели несколько недель на полуострове Рейкьянес, недалеко от того места, где сейчас находится международный аэропорт Исландии, и за это время переговорили практически со всеми, кто когда-либо видел гагарку или хотя бы слышал о ней, включая некоторых участников экспедиции 1844 года. Они узнали, что та пара убитых птиц была продана перекупщику за сумму, эквивалентную девяти британским фунтам. Внутренности гагарок были отправлены в один из музеев Копенгагена; что случилось со шкурками, сказать никто не мог. (В ходе дальнейших расследований выяснилось, что шкурка самки в настоящее время выставлена в Музее естественной истории Лос-Анджелеса41.)

Уолли и Ньютон надеялись и сами попасть на Эльдей, но им помешала скверная погода. “Лодки и люди были наняты, припасы заготовлены, но нам не представилось ни единого шанса высадиться”, – позднее писал Ньютон. “Мы с тяжелым сердцем провожали оканчивающийся сезон”45.

Уолли умер вскоре после того, как исследователи вернулись в Англию. Жизнь Ньютона путешествие перевернуло. Он пришел к выводу, что гагарка полностью исчезла: “Со всех позиций мы можем говорить о ней как о птице из прошлого”. У него даже сформировались взгляды, которые один биограф назвал “своеобразным пристрастием” к “вымершей и исчезающей фауне”46. Ньютон понял, что птицы, гнездящиеся вдоль длинной береговой линии Британии, также находятся под угрозой; он заметил, что их в огромных количествах отстреливают ради спортивного интереса.