Раздался резкий визгливый звук.

Айну охватило внезапное понимание. Жестокое и неотвратимое.

Она никогда не проснется. Потому что это не сон.

Потом, конечно, была истерика. Долгие дни депрессии, попытки покончить с собой. Лечение. Психотерапия. Реабилитация.

Долгих два года на восстановление и переезд. И рядом всегда были те, кто поддерживал и помогал: Фил, Сэм, Рози и много других. Они стали ей новой семьей, новым домом. И дали новую цель. Новый смысл жизни.

Но даже они не смогли притупить ее боль. Или стереть из памяти тот тошнотворный ужасающий звук, с которым врач в морге расстегивал «молнию» на мешке. Этот звук врезался в память вместе с теми обугленными кусками, оставшимися от ее родных.

– Поэтому ты нас ненавидишь? – ровный голос ворвался в ее сознание.

Заставил вскинуть голову и бросить на сидящего рядом мужчину неприязненный взгляд.

На этот раз она не успела спрятать эмоции. А потому поспешила реабилитироваться в глазах элохима.

– Я вас не ненавижу, – произнесла, делая ударение на слове «вас», – я вас даже не знаю. Но благодарна за то, что спасли вчера.

Его взгляд остался прежним, только краешек рта резко дернулся вверх:

– Рано благодаришь.

Впереди показались огни светофора, и машина сбавила скорость. Айна с удивлением поняла, что они уже в Южном квартале. Она не заметила, как промелькнули последние двадцать минут. Сидела, думала о своем, вместо того, чтобы разговорить элохима и хоть что-то выведать у него!

– Приехали, – сухо констатировал Стикс, заглушая мотор. – Это твой дом?

Машина остановилась у занесенной снегом дорожки, ведущей к крыльцу.

Айна скользнула взглядом по серому строению с алой черепичной крышей. Дальше по улице виднелся частокол низенького заборчика и темные фигуры соседей, вышедших на битву со снегом.

– Мой.

– Ты живешь одна?

В этом вопросе ей почудилось не праздное любопытство, а конкретный намек.

Набивается в гости? О, нет, этот номер она уже проходила.

– У меня есть друг, – сообщила уклончиво.

– Не тот, от которого ты вчера сбежала?

Этого Айна не ожидала и потому резко вскинулась.

– С чего вы решили?..

– Запах, – элохим усмехнулся. Его взгляд скользнул по ее лицу и задержался на сердито сжатых губах. – Я почувствовал на тебе запах мужчины. Он трогал тебя, и тебе не понравилось?

– Не ваше дело, – пробурчала девушка, отводя глаза.

– Если я заключу с тобой договор опеки… то будет мое.

Опека!

Так они называют контракт, который заключают с людьми. Боже, как смешно и страшно это звучит!

Айна зажмурилась. До боли стиснула кулаки. Не дай бог ей сейчас посмотреть на него. Тогда он точно прочтет по ее глазам все, что она прячет внутри.

Элохимам не отказывают. Их предложения принимают с щенячьей улыбкой. Радуются любому вниманию. И она должна сейчас изобразить наивный восторг.

Но что-то внутри не давало. Что-то стиснуло горло, перекрывая дыхание, и заполнило легкие колючим песком.

– Я… не нуждаюсь в вашей опеке, – выдавила Айна сквозь зубы. – У меня уже есть… опекун.

Ей показалось, что атмосфера в салоне резко изменилась. Только что элохим был напряжен, в его тоне звучали стальные нотки, но после ее слов вдруг расслабился.

Она открыла глаза.

Он улыбался. Но не криво и холодно, как до этого, а по-мальчишески озорно.

– Врешь, – произнес, констатируя факт. – Но мне нравится. Идем, – он открыл перед ней дверцу и кивнул в сторону дома. – Хочу посмотреть, как ты живешь.

Айна вылезла из салона и встала, щуря глаза от яркого света.

– Я могу отказаться?

– Можешь. Но это вряд ли поможет. Я не меняю своих решений.

– Но я не дала согласия на опеку!

Черт! Ну чего он к ней привязался? Подвез? Все, пусть валит в свои хоромы и забудет о ней!

– Пока не дала, – резонно заметил Стикс.

– И не дам никогда.

– Сомневаюсь.

Он сказал это так, будто вопрос опеки – уже дело решенное, и спокойным шагом направился к дому.

Айна несколько минут беспомощно наблюдала, как элохим точно танк прёт по свежему снегу. Он утопал в нем почти по колено, но это ничуть не волновало его. Снег словно истаивал перед ним, отступал, расчищал дорогу и ложился на обочины двумя ровными валами. Как морская вода перед носом мощного лайнера.

Позади элохима оставался черный асфальт. Абсолютно сухой.

Тихо выругавшись, Айна направилась следом. А что ей еще оставалось? Только надеяться, что дома никого нет.

Эту квартирку они снимали втроем с Маленой и Рози. Но Малена – яркая двадцатисемилетняя шатенка – всегда была на заданиях. Приезжала только перекантоваться день-другой, отоспаться, зализать душевные раны – и снова исчезнуть.

Рози недавно исполнилось двадцать пять. Высокая статная брюнетка с длинными прямыми волосами и широкоскулым азиатским лицом. Последнее время она начала говорить, что устала. Что хочет простого семейного счастья: маленький домик, собаку, мужа, детей. Стала отказываться от заданий, ссылаясь на плохое самочувствие. И все чаще пропадать по ночам.

Айна не сразу, но заподозрила, что у подруги роман. Рози на все вопросы отшучивалась. Мол, ну какой роман в наше время? Так, встречаюсь кое с кем. Ничего серьезного…

Да, почти ничего.

Ерунда.

– Айна? – удивленный оклик заставил ее оглянуться.

За забором, на соседнем участке, стоял эрн Гравель. Пожилой мужчина в распахнутой дубленке и съехавшей на затылок вязаной шапочке. Он воткнул лопату в снег, оперся на черенок и смотрел на девушку.

– Доброе утро, эрн Гравель, – кивнула Айна, спеша пройти мимо.

Но старик будто нарочно ждал, пока она поравняется с ним.

– Погоди, ты откуда? Почему дома не ночевала? А это кто с тобой? – прищурившись, он подслеповато уставился ей за плечо.

Пришлось ответить.

– Знакомый. Подвез немного.

– Уж не элохим ли?

И снова она не услышала шагов. Только что Стикс был почти у крыльца, а через вздох – уже стоит у нее за спиной.

Его рука легла ей на плечо. Периферийным зрением Айна заметила, как на перчатке сверкнул синий камень.

– Человек, у тебя вопросы к моей подопечной?

Этим тоном, казалось, можно было заморозить весь океан. А слово «человек» прозвучало с таким презрением, словно элохим произнес «червяк».