— Есть, сэр, — сухо ответила мой старпом. На ней был контроль силовой установки и систем ПКО и, честно говоря, с этого направления я проблем ожидал меньше всего. Что же с этим проклятым двигателем? Очень невовремя он дал сбой еще до первого попадания. Мои невеселые размышления прервал доклад шеф-навигатора Джонсона.

— Сэр, отклонение от расчетного времени двадцать шесть секунд. Мы, скорее всего, попадем под залп «Микасы» до того, как уйдем за облако.

Я глянул на тактический дисплей. Действительно, «Микаса» уже заканчивал разворот после своего лихого маневра. Это означало, что максимум через две минуты он выйдет на траекторию огня. Причем практически с идеального ракурса — ровно в корму. Стандартная в этой ситуации процедура — установка позади корабля аэрозольной завесы — была невозможна: все запасы мы уже истратили… Надеяться на то, что вражеские канониры промажут, тоже не приходилось. Развернуться и дать бой? Я еще раз взглянул на экран и оценил обстановку. «Югао», ушедший чуть вниз, избегая столкновения с «Микасой», сейчас выравнивался и явно намеревался занять прежнее место в ордере по левый борт от союзника. Нет. В прямом бою они разнесут «Дартер» на куски. Придется рискнуть и получить залп в двигатели, но при этом следовать изначальному плану и снова уходить за облако — на этот раз правым поворотом.

— Мистер Хейз, торпедные аппараты заряжены?

— Носовые заряжены и готовы к бою, сэр, кормовые будут готовы через восемьдесят пять секунд.

— По готовности — пуск кормовых торпед по курсу сто восемьдесят. Одновременно запуск всех ракет. Цель — орудия ПКО правого борта «Микасы». По две ракеты на одну установку. Все орудия развернуть на правый борт. Огонь по моей команде.

— Но, сэр — начал было Хейз, — кормовые башни лучше…

— Выполняйте, коммандер, — оборвал его я и для ясности сам указал на командном дисплее направление орудий на схеме корабля.

— Есть выполнять, сэр, — я не видел в этот момент Хейза, он сидел спиной ко мне, но почему-то показалось, что он закатил глаза при этой фразе.

Атмосфера на мостике накалялась. Естественно, все нервничают. Я и сам поймал себя на том, что сжал кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладонь. От следующих минут зависела судьба корабля и жизни всего экипажа. К чести моих офицеров все вели себя профессионально. Не то чтобы я ожидал нервных срывов, все ж кадровый экипаж, но одно дело заканчивать Академию и служить в мирном флоте, где самое большое приключение — это учения с боевыми стрельбами, а совсем иное — реальный бой, да еще и с превосходящими силами противника. Тут нервы могут сдать у кого угодно. Взять того же Фрейзера — ему крышу сорвало на ровном месте. Впрочем, об этом позже. Сейчас есть проблемы посерьезнее.

Через минуту и двадцать пять секунд раздался голос Хейза:

— Пуск торпед, — и еще через секунду, — ракеты запущены!

Из расположенных в носовой части, по пять на каждый борт, пусковых установок, оставляя светло-серый след отработанного топлива, в направлении «Микасы» метнулись десять ракет. А еще через полминуты нас накрыл залп вражеского эсминца.

Попадание лазерным лучом из орудия мощностью сто семьдесят мегаватт совсем не похоже на удар ракеты или осмиевой болванки электромагнитной пушки. Луч почти не передает цели кинетической энергии, зато с избытком доставляет тепловой. Я не почувствовал никакого толчка или удара по корпусу, когда «Микаса» всадил в корму «Дартера» два спаренных луча своих носовых орудий. А вот тактический дисплей засветился, как рождественская елка. Многочисленные сообщения о повреждениях систем буквально посыпались на экран. Я даже не стал читать их, предоставив анализ мисс Вилсон, это ее задача — выжать из потока сообщений четкую информацию о характере повреждений и их влиянии на боеспособность корабля, а уж потом доложить мне. Что я успел заметить, прежде чем смахнул с панели всплывший экран, это то, что попадание пришлось в многострадальный правый двигатель.

— Мистер Джонсон, продолжаем маневр уклонения, — обратился я к шеф-навигатору, — уводите нас скорее, пока еще летим одним куском.

— Что с ракетами, мистер Хейз? — вопрос был, скорее, формальностью. Надеяться на то, что «Микаса» зевнет ракетный залп, было глупо.

— Сбиты все, кроме одной, сэр, — бесстрастно доложил Хейз, — попадание в башню ПКО правого борта. Степень повреждений оценить пока не могу. Есть попадание одной из торпед. Носовая часть эсминца «Югао». Повреждения по предварительным данным близкие к критическим.

Я даже не сразу понял, о чем это он доложил. Стоп. Я чуть уменьшил масштаб на тактическом дисплее и увидел, что «Югао», шедший за «Микасой», подсвечен красным в носовой части. Точно. Выходит, когда торпеды пошли на «Микасу», его капитан не стал надеяться на и так ослабленное ПКО правого борта, которое, к тому же, было занято отражением ракетной атаки, и просто увернулся от них, резко изменив высоту и пропустив их под собой. Маневр получился отличный, но привел к тому, что торпеды вышли на идущий следом «Югао» на дистанции, исключавшей возможность их своевременного перехвата. С одной торпедой ПКО альтаирского эсминца справилось, но вот вторая прорвалась. Почти тонна астролита[13] буквально разворотила носовую часть эсминца и фактически вывела его из боя. Сейчас единственной заботой экипажа «Югао» была борьба за живучесть поврежденного корабля.

Я с трудом сдержал желание закричать от радости. Один готов! Но радоваться все-таки было рановато. «Микаса» по-прежнему оставался на хвосте и, похоже, был настроен серьезно.

— Отлично, мистер Хейз. Что с орудиями? Готовы?

— Готовы, сэр. Все орудия направлены на правый борт, угол сто тридцать градусов, — в голосе Хейза вновь послышались нотки недоверия.

Я повернул кресло влево и обратился к шеф-навигатору.

— Мистер Джонсон, через тридцать секунд нужен максимально резкий поворот, который только возможен.

— Есть, резкий правый поворот. Прогнозируемая перегрузка 2G. Вход в облако завесы через десять секунд после начала маневра.

— Хорошо. Выполняйте. Хейз, как только «Микаса» будет в секторе огня, стрелять без команды. Мисс Вилсон, что по нашим повреждениям?

— Значительные повреждения правого двигателя, сэр. Основные системы выведены из строя. Двигатель работает на дублирующих с мощностью не более тридцати процентов. Угрозы взрыва нет. Прогноз по текущему ремонту около тридцати минут. Повторное попадание его гарантированно уничтожит.

Ну, хорошо, что хоть как-то функционирует. Разберемся с этим позже. Сейчас есть проблемы поважнее.

На этой оптимистичной ноте меня застала обещанная Джонсоном перегрузка. 2G не много для тренированного организма, но все-таки неприятно. Страховочные ремни сиденья автоматически натянулись, хотя последнее, что можно себе представить при перегрузке, это то, что выпадешь из кресла. Но техника безопасности, как известно, написана кровью тех, кто ее не соблюдал.