Она стояла, кусая губы и неимоверным усилием воли сдерживая дрожь. А он медленно повторил:

— Пол Ирвин?

Мэриголд кивнула.

— Это благодаря ему я познакомилась со Стефани. Раньше я его не знала. Пока не…

— Пока не убежала от меня из отеля, — продолжил за нее Линдли.

Ей не оставалось ничего другого, как согласиться с его словами.

— Это Пол увез тебя вечером?

— Да, Линдли.

— Выходит, он знает, что ты была там со мной?

— О нет! Нет, он не знает. Я не сказала ему. Видишь ли, я попросила его увезти меня оттуда, потому что поезда уже не ходили. Это было похоже на провидение, — добавила она смущенно. — Я придумала одну историю — якобы я была там с дядей, который вел себя по-свински…

— И он поверил тебе?

— Да.

— Разумеется, он поверил, — сказал Линдли. — У тебя правдивое лицо.

Мэриголд захотелось закричать, но она закусила губу.

— Он не догадался, что произошло на самом деле…

— Ничего и не произошло, — ответил Линдли с определенной долей сожаления.

Мэриголд покраснела.

— Он поверил в мою историю и привез меня сюда, к Стефани.

— Бог мой, как мило! — воскликнул Линдли, но он не смеялся. — Так это ты подошла к телефону на следующий день?

— Да.

— Очень хорошо. Что было потом?

— Он отвез меня в Лондон в воскресенье вечером. Я сказала Стефани, что хотела бы поменять работу.

— Чтобы убежать от меня?

— Да, — с вызовом ответила Мэриголд. И так как Линдли молчал, она продолжила: — Стефани как раз понадобилась помощница в детском саду, где она работает. Мы… мы сразу понравились друг другу. Она совсем не такая, какой я ее себе представляла. И когда она предложила мне работать с ней, я согласилась.

— Не было ли это слишком рискованно?

— Да, полагаю, что было. Но я не могла отказаться.

— Почему? — искренне заинтересовался Линдли.

Мэриголд пыталась вспомнить, почему она вдруг почувствовала, что должна работать со Стефани. Или она ухватилась за эту возможность просто потому, что не хотела терять Стефани и Пола. Как бы там ни было, она затруднялась объяснить Линдли истинные причины своих поступков.

Но он сделал это за нее.

— Полагаю, — сухо произнес он, — ты начала влюбляться в Ирвина.

— Нет, тогда я уже была в него влюблена, — поспешно возразила Мэриголд и поняла, что это правда.

— Ты как быстро перевоплощающийся актер, любовь моя? — заметил Линдли, пренебрежительно подняв брови, что всегда нравилось Мэриголд, когда он насмешливо отзывался о ком-то в разговоре с ней. Сейчас это вызвало у нее новую вспышку гнева.

— Я ничего не могла поделать, — отрывисто сказала она. — Так получилось. Мы с Полом поженились сегодня утром, и он скоро вернется. Странно, почему его до сих пор нет.

— Возможно, он ушел не так давно, — предположил Линдли, улыбнувшись. — Я пробыл здесь только десять минут.

Мэриголд в изумлении посмотрела на часы. Десять минут! И за это время вся ее жизнь перевернулась.

— Мне казалось, что дольше, — невольно пробормотала она.

— Так всегда бывает в критические моменты, — заверил ее Линдли с циничной усмешкой.

— Но в любом случае он уже должен быть здесь.

— И что же ты мне предлагаешь сделать? — холодно поинтересовался Линдли.

— Тебе нужно уйти, неужели ты не понимаешь? — Мэриголд была на грани отчаяния. Она вдруг осознала, что ее счастье может оборваться, как тонкая нить. — Если он тебя увидит…

— Ну и что? Кажется, ты говорила, будто он не знает о нашем знакомстве. Я зашел повидать свою жену, а встретил здесь тебя. Это моя вина — или ваша?

— Конечно, не твоя. Только ты должен меня понять. Должен.

Ей подумалось, что он все-таки сумеет войти в ее положение. Внешне он был таким обаятельным, таким уравновешенным, таким покладистым. Но Мэриголд инстинктивно догадывалась, что Линдли не простит ей унижения, которое он пережил в том проклятом отеле. Помимо всего прочего, Пол был моложе Линдли и давно испытывал к нему неприязнь. Линдли наверняка обрадовался возможности унизить и испугать девушку, которая так неожиданно отказалась участвовать в его планах и выполнять его желания.

И то, что она получила этот жестокий урок в первый день своего медового месяца, видимо, казалось ему забавным.

Они оба молчали, и Мэриголд видела, что Линдли не хочет даже отвечать ей. Она отчаянно пыталась найти аргументы, которые могли бы подействовать на него. Но затем ее слух, обостренный страхом, уловил стук закрывшейся калитки.

— Линдли, пожалуйста! У тебя осталась пара секунд, чтобы уйти.

— Это бессмысленно, моя дорогая! — Он улыбнулся. И тогда Мэриголд обнаружила, что его улыбка может вызывать ненависть. — Ты не можешь предложить мне удрать через заднюю дверь. Это слишком напоминало бы анекдот об обманутом муже.

После этого Мэриголд больше ничего не говорила. Она поняла, что Линдли решил остаться. Все равно ему было поздно уходить. Она должна призвать на помощь всю свою изобретательность, чтобы справиться с ситуацией. Если она сохранит присутствие духа, ей, может быть, удастся предотвратить несчастье.

Мэриголд устало откинула назад волосы и с удивлением заметила, что на лбу у нее выступил пот. Подойдя к зеркалу, она провела носовым платком по лицу и не спеша припудрила нос, пока Линдли, развалившись в кресле, с улыбкой наблюдал за ней. Посмотрев на его отражение в зеркале, Мэриголд увидела в его взгляде восхищение. Наверное, он был удивлен, обнаружив, что у нее хватило мужества вести себя достойно.

Она с волнением ожидала звонка в дверь, чтобы сразу же выбежать в холл, и вдруг услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине. Конечно, у Пола ведь был ключ. Если бы она вспомнила об этом, когда Линдли позвонил в дверь, возможно, не была бы так обескуражена его неожиданным визитом. Но сейчас она должна думать о другом. Ей нужно поговорить с Полом до того, как он войдет в комнату.

Бросив тяжелый взгляд на Линдли, остававшегося совершенно невозмутимым, Мэриголд вышла в холл и закрыла за собой дверь.

— Пол! — Она надеялась, что ее голос не выдаст ее тревоги.

— Привет, дорогая. Извини, что так долго. — Он не заметил в ее тоне ничего, кроме радости, вызванной его возвращением.

— Пол, здесь Линдли. Я полагаю, это муж Стефани.

Почему она не сказала просто «муж Стефани»? Почему назвала его по имени? Но пожалуй, это не имеет значения. Пол, по-видимому, не счел это странным.

Мэриголд никогда прежде не замечала у него столь сурового выражения лица. Она тихо прошептала: