В Сайгоне ему повезло, он избежал шестичасового ожидания, купив новый билет на ближайший рейс Бангкокских авиалиний до Пномпеня. Благодаря отсутствию багажа он успел запрыгнуть в самолет в самый последний момент.

Крылья маленького самолета дрожали на сильном ветру. Александр зажмурился, вцепившись потными пальцами в ручки кресла. Его сосед слева сладко всхрапнул, отвернувшись к иллюминатору. Вскоре шасси мягко коснулись посадочной полосы, и Александр приоткрыл глаза. Он замешкался на трапе, ощущая, как теплый тропический воздух обволакивает все его существо. Светило яркое солнце, над нагретым асфальтом поднималось марево полуденного зноя.

Вьетнамцы потянулись к невысокому зданию аэропорта. Александр последовал за ними. Заплатив двадцать долларов за визу, он беспрепятственно миновал паспортный контроль. Очутившись в зале прилета, он огляделся, постепенно привыкая к азиатским лицам и незнакомому языку. Ему было некомфортно. Напряжение последних дней давало о себе знать.

Движение успокаивало, позволяло почувствовать себя живым. Он направился к стоянке.

— Ван долла, ван долла, плиз[4].

За пределами терминала его сразу же окружила толпа нищих. Среди оборванных, покалеченных попрошаек особенно выделялся один старик. Черты его сморщенного, почерневшего лица почти полностью стерлись. Александр замешкался, путь ему преградил однорукий мальчишка, сжимавший единственной рукой банку с монетами:

— Майн! Майн![5]

Кто-то крепко схватил Александра за пиджак:

— Ван долла! Ноу легз![6]Ван долла!

Он раздал несколько мятых купюр и, пытаясь вырваться из замкнувшегося кольца изуродованных детских тел, встретился взглядом со стариком. Тот по-прежнему стоял в стороне, похожий на высохшее дерево.

Послышался громкий свист, калеки и нищие бросились врассыпную. Полицейские разгоняли их, играючи помахивая дубинками.

Александр запрыгнул в повозку моторикши и назвал гостиницу. По его лицу струился пот, сердце ухало в груди. Он обернулся, старик, еле волоча ноги, удалялся прочь. Александра пронзил внезапный страх. Это и есть его неизбежное, неотвратимое будущее. Он содрогнулся от отвращения. Неужели он тоже сгниет заживо, даже не заметив того момента, когда дорога неуклонно покатится вниз?

Калеки казались живыми и счастливыми на фоне дряхлого старика. Они прыгали, размахивая тем, что осталось от их молодых здоровых тел. Мальчик, мужчина, старик, тот, кто стоял у ограды, уже не имел человеческой оболочки, у него не было возраста. Его руки, как сухие ветки, готовые обломиться в любой момент, скрючились на животе. Из него вытек весь жизненный сок. Он усох, уменьшился, но все еще существовал.

Александр прикрыл глаза, спрятавшись в тени зонта. Ему захотелось домой. Дикая усталость и страх затопили его целиком. Небо внутри него затянулось. Стало темно. Он старался вспомнить жизнерадостные картинки из рекламного буклета отеля: голубой бассейн, коктейли с зонтиками. Но о чем бы он ни думал, его разум предательски возвращался назад к старику, нашептывая: это твое будущее всего через каких-то сорок лет.

— Жарко? — доброжелательно осведомился водитель.

— Да, — Александр вытер пот рукавом пиджака.

— Ничего, скоро станет прохладнее. — Круглое лицо рикши, выглядывавшее из-под бамбуковой шляпы, озарилось детской улыбкой. — Начинается сезон дождей.

* * *

К моменту прибытия в Пномпень Александр знал о Камбодже не так много. Он успел пролистать внушительный путеводитель по Южной Азии, где ее рекомендовали в качестве авантюрного дополнения к поездке в Таиланд или Вьетнам.

Некогда красивая и мирная страна за короткое время пришла в упадок. Существовала легенда, что правители прогневали бога Шиву и он обрушил на их земли хаос и разрушения. Но индуизм постепенно уступил место буддизму, и буддийские монахи призывали надеяться на спасителя, которого Великий Будда пошлет на землю, чтобы положить конец несчастьям и страданиям. Они ждали… весь мир чего-то ждал.

В ожидании спасения страна испытала ужасающий геноцид народа во время правления красных кхмеров под руководством кровавого Пол Пота, погибло больше миллиона человек: монахи, интеллигенция и просто неугодные были расстреляны или сосланы на принудительные работы.

В 1979 году Вьетнам освободил Камбоджу, но экономика страны была истощена, люди жили в нищете и страхе. Несколько лет назад на престол взошел новый король, однако запад страны на границе с Таиландом все еще контролировался бывшим соратником Пол Пота.

Изучив карту, Александр решил провести в Пномпене пару дней, передохнуть, осмотреться и следовать дальше в Ангкор, где работала его родственница Мари. Он не знал ее домашнего адреса, но был уверен, что сумеет разыскать ее.

Ангкор находился в шести часах езды от Пномпеня, вряд ли Мари ежедневно преодолевала такой путь от дома до места раскопок. Александр предположил, что она скорее всего обосновалась в Сиемреапе, что находился гораздо ближе к храмовому комплексу.

Если Пномпень был столицей Камбоджи, то Сиемреап, если верить путеводителю, считался ее культурным центром, там предпочитали жить потомки колонизаторов и вновь прибывшие на поселение европейцы.

Впервые увидевшего Пномпень город пугал своей контрастностью. С одной стороны реки Меконг теснились дома на сваях, напоминающие картонные скворечники, с другой стороны горделиво стояли особняки, утопающие в цветах, яхты, пришвартованные на частных пристанях. В центре города оранжево-белый замок короля соседствовал с монументами свободы и уцелевшими буддийскими храмами. По улицам, сигналя и соревнуясь в ловкости, носились рикши на велосипедах и мотоциклах.

Отель «Raffles» расположился в особняке колониальных времен. Красивое светлое здание с колоннами и широкой террасой над главным входом. Перед фасадом была разбита клумба, обеспечивающая правильное круговое движение по аллее, ведущей к отелю.

Жмурясь от солнца, Александр вылез из повозки и оглядел гостиницу. Он почти успокоился, изгнав из своего сознания образ старика. Швейцар поспешил к нему навстречу, чтобы забрать несуществующий багаж.

На первом этаже работал небольшой магазин, где Александр обзавелся всем необходимым. В конце концов, это место не так забыто цивилизацией, как пишут в путеводителях. Приняв душ и переодевшись, он настоял на том, чтобы дневник поместили в сейф управляющего, не желая держать его в сейфе у себя в номере.

И все же ему было не по себе. Он и раньше любил путешествовать в одиночестве, он умел быть один, но в этот раз все было по-другому. Звук постепенно отступил, он как будто нырнул в аквариум и смотрел на окружающих сквозь мутное стекло. Его тошнило, но он все-таки спустился к ужину и честно давился великолепным филе миньон, запивая его «Монтраше» с тонким ореховым вкусом.