Гуров как раз поднимался на крыльцо, когда во двор Главка въехала машина полковника Крячко.

– Лева, тормози, дело есть! – высовываясь из окна, прокричал он.

– Вот балбес, – проворчал себе под нос Гуров. – Ясно же, что в кабинет иду. А то там поговорить нельзя.

Но Крячко был весь под впечатлением от новостей и не желал ждать до кабинета.

– Эх и продуктивная поездочка у меня вышла, Лева, доложу я тебе. Как по заказу. Теперь я знаю, как выглядит «пруха».

– Кто выглядит?

– «Пруха», что тут непонятного? Каждый знает, что такое «непруха». А вот «пруху» не каждому встретить доводилось. Я – счастливчик, Лева, точно тебе говорю.

– Слушай, ты там в деревеньке Камова траву курил, что ли?

– С чего ты взял?

– С твоего нездорового возбуждения. Подобным образом ты себя ведешь в двух случаях: либо когда выпьешь, либо когда новая пассия вскружит тебе голову. Сомневаюсь, что в провинциальном городке с населением, не превышающим количество жильцов одной столичной многоэтажки, нашлась та единственная, что покорила твое сердце. Алкоголь исключен из предосторожности: ты ведь за рулем. Значит, остается травка.

– Да иди ты, Лева, со своими выкладками! Не даст человеку порадоваться. Десять минут впустую пробалагурил, так и не дал новость выложить.

Поднявшись к своему кабинету, Гуров повернул ключ в дверном замке, пропустил вперед Крячко, который прямиком направился к электрическому чайнику, и вошел сам.

– Так что ты там про удачу говорил? – опускаясь в кресло, спросил Лев.

– Наконец-то зацепило? – Стас наполнил чайник, щелкнул рычажок, положил в чашки одноразовые чайные пакетики и только после этого принялся рассказывать. – Поездка моя и правда удачная вышла. Во-первых, я узнал, кто всучил бомжам спирт. Во-вторых, получил наводку… Нет, давай лучше по порядку, а то непонятно будет.

– По порядку так по порядку, – кивнул Гуров.

– Короче, в двух километрах от поселка идет застройка дачного кооператива. Для выполнения работ, не требующих особой квалификации, застройщики пользуются дешевой рабочей силой, а именно: пьянчугами, тусующимися в поселке. Мне удалось пообщаться с группой таких людей. Оказалось, что за сутки до гибели заправила бомжей имел беседу с заправилой честных пьяниц, все еще сохранивших жилье. Старик Тесик сообщил старику Палычу, как некий гражданин из дачников подбивал его человека подрыть для него фундамент. Денег платить не хотел, но обещал канистру чистейшего спирта, причем авансом. И такую же по окончании дела. Старик Тесик сперва сомневался, соглашаться ли, да, видно, дачник оказался убедительным. А может, сторговался Тесик или просто выпить было невтерпеж, а тут целая канистра.

– Твой Тесик в разговоре с Палычем внешность заказчика описывал?

– Как тебе сказать, – замялся Стас. – Вроде бы сам Тесик его не видел, называл «сумчатым бобром», но это не потому, что внешне он на бобра походил, Тесик всех состоятельных дачников так называл. Да и приметы нам не сильно помогли бы. Был я в дачном поселке, так, для очистки совести. Ни один из дачников фундамент рыть не планировал и про новых владельцев не слышал. Дачник – чистая фикция. Удобная «легенда», не более того.

– И чему же ты радовался?

– Как чему? Теперь мы точно знаем, что бомжей траванули намеренно, чтобы скрыть труп адвоката Камова. Осталось найти место, где самого Камова отравили, и можно будет искать совпадения по портрету, который я привез из городка, – заявил Крячко.

Вид у него при этом был такой самодовольный, что Гуров не выдержал и рассмеялся.

– Припас главную новость на посошок? – предположил он. – Признаю, ты меня заинтриговал. Выкладывай, что за портрет и от кого ты его получил.

– Один парнишка из местных постарался. Кличут его Сусликом, но по мне, так он настоящий сыщик, – объяснил Крячко. – Этот самый Суслик встает с первыми петухами, с ними же ложится и все свободное время таскается по городку, присматривается, принюхивается, прислушивается. Хобби у него такое, вроде как журналистом стать собирается, опыта набирается. Говорит, хочу чуйку на сенсацию выработать. Надо признать, у него уже неплохо получается.

– Слушай, Стас, ты как та бабка, что вокруг кактуса крутится: и взять охота, и рук жалко. До сути дойдешь сегодня? – не выдержал Гуров.

– За три дня до смерти бомжей Суслик кое-кого видел. Незнакомого парня на стареньком «жигуленке». Парень беседовал с бомжом по кличке «Калмык». Позднее этот самый Калмык пришел к старику Тесику с коммерческим предложением. А потом того же парня Суслик встретил еще раз. Не в поселке, а в лесочке напротив заброшенного дома, как раз в тот день, когда компания Тесика выпивон дегустировала. Парень Суслика не видел, тот старался не светиться, сенсацию же искал.

– Если предположить, что парень и есть тот дачник, что предлагал работу Калмыку и расплатился с ним спиртом, показания Суслика крайне важны, – воодушевился Гуров. – Надо бы Суслика в отдел привезти, фоторобот составить.

– Уже. Полчаса назад сдал с рук на руки нашему художнику. – Крячко весь светился гордостью. – Думаю, скоро будет готово.

– Когда успел? Ты вроде бы только что вернулся, – удивился Лев.

– Да нет. Приехал я с час назад. За пирожками отлучался: надо же Суслика покормить. А у тебя-то как? Побеседовал со следователем?

– И со следователем, и с любовницей Камова, и в бар, из которого Камов принял последний звонок, успел наведаться. – И Гуров вкратце рассказал новости.

Когда речь дошла до человека, с которым встречался Камов, Стас Крячко аж на стуле подпрыгнул:

– Как-как, ты говоришь, его твой знакомец называл? Лысый? Скажи, что прозвище напрямую связано с прической! Скажи, что череп Лысого действительно гол, как колено!

– В чем дело, Стас? Знаешь, о ком речь? – тоже заволновался Лев.

– По всей видимости, да. Сдается мне, мой дачник и твой уголовник – одно лицо.

– Дачник тоже лысый? – не веря в удачу, спросил Гуров.

– По словам Суслика, у него бритый череп. И вообще вид уголовный.

– Где сейчас Суслик?

– У художника, я уже говорил.

Договорить Крячко не успел, Лев сорвался с места и помчался в кабинет, где обычно трудились художники, приписанные к полицейскому участку. Он слышал за спиной топот ботинок Стаса и его ворчание, но останавливаться и объясняться не стал. Ему было важно застать Суслика на месте. Фоторобот само собой, а поговорить с парнем не помешает. У художников Гуров застал идиллическую картину: двенадцатилетний подросток в спортивном костюме с оттянутыми коленями и с обросшей шевелюрой, давно не встречавшейся с ножницами и расческой, и тридцатилетний холеный капитан в строгом темно-синем костюме, белоснежной рубашке и стрижкой волосок к волоску, плечо к плечу сидели возле монитора компьютера и рассматривали плод своего труда. Вид у обоих был довольный.