– Добрый вечер, – поздоровался Гуров. – Вижу, дела идут неплохо?

– Неплохо, это когда частичные приметы удается втиснуть в стандартный овал лица, – весело проговорил художник. – А у нас стопроцентный портрет подозреваемого. Со складочками и родинками.

– И с горбинкой на носу, – поддержал его парнишка. – Полное сходство!

– Рад за вас. Вы уже закончили?

– Так точно, товарищ полковник. – Художник произвел манипуляции компьютерной мышью, принтер загудел и выдал печатный лист с портретом. – Вот он, ваш подозреваемый. Принимайте работу.

– Спасибо, Сергей. Распечатай несколько экземпляров и сохрани электронную версию, возможно, потребуется объявить этого субчика в розыск. А парнишку я у тебя забираю. Пойдем парень, побеседуем.

Художник уважительно пожал руку мальчонке и вернулся к работе. Суслик соскочил с крутящегося кресла и поспешил вслед за полковником. В кабинете Крячко выставил перед ним чашку с чаем, выложил на тарелку пирожки и, придвигая ее к парнишке, приказал:

– Жуй, пока твой желудок песняка не дал. Лев Иванович подождет.

– Я не голодный, – отказался Суслик. – Лучше сначала вопросы, а то я на автобус опоздаю.

– Об этом не беспокойся. Доставим тебя домой, как королевскую особу, – улыбнулся Стас. – На патрульной машине катался? Нет? Сегодня покатаешься.

Суслик еще немного помедлил, затем схватил с тарелки пирожок и вгрызся в него зубами. Жевал он быстро. Откусывал кусок пирожка, большими глотками прихлебывал чай, и через две минуты опустели и тарелка, и чашка. Суслик вытер рот рукавом, откинулся на спинку стула, смущенно икнул и заявил:

– Все, я готов.

– Отлично. Начнем, пожалуй. – Гуров положил на стол распечатанный портрет. – Мой напарник сказал, ты видел этого парня дважды. Это так?

– А зачем мне врать? – слегка обиделся Суслик.

– Дело не во вранье. Меня интересуют подробности. Скажи, когда ты видел этого мужчину в первый раз, он был один?

– Оба раза один. Если с ним и были помощники, они в поселке не светились, – авторитетно заявил паренек. – Первый раз он был на машине. Это когда с Калмыком базарил. Они стояли у машины, а этот, – ткнул он пальцем в портрет, – всю дорогу связкой ключей крутил. Само собой, я решил, что это его машина, не станет же он задом чужую тачку обтирать, да еще и ключами чужими крутить.

– Логично, – заметил Лев. – Как тебе показалось, беседа проходила мирно?

– Вполне. Калмык немного нервничал, а в целом все было спокойно.

– Как долго они беседовали?

– Минут десять, не меньше. Мне показалось, Калмык торгуется. А этот, лысый, ехидненько так улыбался, точно знал, что Калмык на его условия согласится, а торгуется, только чтобы вес себе прибавить.

– Они договорились?

– Не думаю. Калмык без старика Тесика решения не принимает, – покачал головой Суслик. – Скорее всего, он время взял на раздумье.

– Значит, они должны были еще раз встретиться, – предположил Гуров.

– Эту встречу я пропустил. Хотел за Калмыком последить, чтобы узнать, что за фрукт вокруг него трется, но не смог, мамке помочь надо было. Знал бы я тогда, что из этого выйдет, нашел бы способ ее уломать. Она у меня понятливая, дала бы свободу.

– Следующий раз ты увидел его в лесу, так? – Гуров перешел ко второму эпизоду.

– Да, в лесу. Он за деревьями прятался, на опушке.

– Как думаешь, зачем?

– За домом заброшенным следил.

– Долго он там пробыл?

– Часа полтора. Потом ушел через лес.

– Ты за ним не пошел?

– Не, там опасно. Он бы меня в два счета просек, а вид у него, сами видите, не сильно дружелюбный. Мне жить охота.

– Ты в дом не заходил?

– Зачем мне это? – насторожился Суслик.

– Хотя бы из любопытства. Сам рассуди: в доме твои приятели, за домом следит незнакомец с бандитской внешностью, естественная реакция – пойти и предупредить старика Тесика. А ты этого не сделал? Довольно странно, на мой взгляд.

Паренек опустил глаза вниз, сцепил пальцы рук в замок, но промолчал.

– Колись, Суслик, – негромко произнес Крячко. – Что ты от меня скрыл?

– Я туда не заходил. Домой пошел, мамке помогать.

– Это ты уже говорил, – напомнил Гуров. – Нас же интересует, что было на самом деле. Давай, парень, выкладывай все начистоту.

– Я вам помочь хотел, а вы вон как со мной! – вскинулся Суслик. Глаза зло сверкнули. – Не был я в доме! Думаете, если бы я знал, что они там подыхают, просто ушел бы?

– Нет, этого мы не думаем, – мягко проговорил Лев. – Но вот что произошло на самом деле в подвале заброшенного дома, когда ты туда заглянул, предположить не можем. Так что ты должен нам помочь, дружок.

– Ничего я вам не должен! Я всего лишь мальчик. Маленький мальчик. Вы вообще не имеете права меня здесь держать! И допрашивать не имеете права! Вы полицейские, вот и разбирайтесь, а меня не впутывайте.

Суслик был напуган, и Гуров это видел. Он решил сменить тактику:

– Хорошо, сам сказать не хочешь, твое право. Тогда позволь мне угадать. Я буду предполагать, а ты слушай. Решишь поучаствовать в моих размышлениях, буду рад. Допустим, в подвал ты заглянул. После того как Лысый ушел через лес, разумеется. Время было позднее, скорее всего, старик Тесик и его компания уже уговорили большую часть дармового спирта. Возможно, тогда они были еще живы, но самочувствие их оставляло желать лучшего. Судя по заблеванному полу, к тому времени они, скорее всего, ни говорить, ни двигаться не могли. Ты понял, что с ними что-то не так, но, естественно, не подумал, что они могут умереть. Наверное, тебе просто неприятно было находиться в заблеванном помещении с полуживыми бомжами, и ты решил вернуться туда утром, чтобы предупредить, что Лысый за ними наблюдает. Вернувшись утром, ты узнал, что твои приятели мертвы. Сложил два и два, испугался и ничего не сказал местной полиции. А когда на горизонте объявился мой напарник, подумал, что это лучший способ реабилитироваться перед мертвыми. Поэтому-то ты так охотно поехал в отдел, старательно помогал с составлением портрета. Только о том, что узнал об отравлении бомжей еще накануне, сказать не захотел.

Гуров замолчал, давая парнишке время осмыслить сказанное. Тот сидел, не двигаясь, лишь голова его все глубже уходила в плечи. Наконец он не выдержал. Плечи мелко затряслись, слезы полились из глаз, закапали на полированную поверхность стола. Не поднимая головы, он тихо заговорил:

– Я не знал, что все так плохо. Они часто напивались до беспамятства. В такие дни я просто уходил, выжидал до утра, потом возвращался, и все было в порядке. Я думал, что в этот раз будет так же.

– Тебя никто не обвиняет. – Крячко достал рулон бумажных полотенец, сунул Суслику в руку. – Любой на твоем месте растерялся бы.