Перед нами – языческий обычай. Очень часто имущество мертвых или неугодных князей подвергалось разграблению или раздаривалось, дабы избежать эксцессов. Отчасти это сродни институту потлача у североамериканских индейцев, которые раздаривали имущество, но зарабатывали авторитет. Это – элемент первобытного коммунизма.

В прошлых книгах («Владимир Мономах», «Загадки древней Волыни») мы приводили такие примеры разграбления княжеских ценностей. Систематизированы эти сюжеты у Фроянова в книге «Древняя Русь IX–XIII веков», где рассказывается о так называемых «народных восстаниях» на Руси, большую часть которых автор квалифицирует как непонятые языческие практики и вообще обычаи архаичного, доклассового общества, живущего в плену суеверия, двоеверия и традиции. К этой фундаментальной работе мы и отсылаем подготовленного читателя. Предупреждаем лишь, что текст Фроянова труден и требует полного погружения в материал. Зато и выводы автора мало кто берется оспорить. Мы же, со своей стороны, сознаем, что пошли опасным путем: излагаем древние тексты популярно и открыты для ударов критиков, которые могут принять легкость изложения за некомпетентность. С другой стороны, исторической науке нужны оба подхода; главное, чтобы единомышленники действовали бок о бок и просвещали аудиторию, служа (сколь это ни пафосно звучит) Родине и идеалу познания.

Вернемся к рассказу.

Соображения позднейших историков появились не на пустом месте. Автор приведенного нами отрезка Повести временных лет явно фантазирует. Мол, киевляне брали подарки Святополка, но сочувствовали Борису. Дружина князя состояла по большей части из киевлян; это и побудило рассказчика придумать байку. Но всё сложнее. Святополк не просто дарит подарки, он собирает вече и заключает с киевлянами «ряд» (договор). Это очень важный момент становления городовых общин. При Владимире Красное Солнышко княжеская власть усилилась, вече собирать перестали, каган правил как военный диктатор, мотивируя это необходимостью объединить страну и отразить внешнего врага – печенегов, с которыми упорно сражается многие годы. Общинников не устраивает такая политика. Они хотят сами решать на вече свои дела. Святополк понимает и идет киевлянам навстречу. Его политическая программа устраивает мужей киевских, и новый князь обретает популярность.

Какие-то договоренности заключаются с волынским Позвиздом; может быть, и с древлянским Святославом, со смоленским Станиславом (если тот не переметнулся к Ярославу). С новгородским князем Святополк Киевский находится во враждебных отношениях. Ярослав для него – мятежник, восставший против верховной власти.

Затем при загадочных обстоятельствах гибнут трое князей: Борис, Глеб и Святослав Древлянский. Все они стали жертвами подосланных убийц, но Борис и Глеб канонизированы Церковью, а Святослав – нет. Почему бы? А.Ю. Карпов в своей биографии Ярослава выдвигает гипотезу, что останки Бориса и Глеба были «обретены», как выражаются церковники, а труп Святослава затерялся. Поскольку это так, Святослав не смог после смерти творить чудеса, в отличие от братьев. Но случайно ли потерялся труп? И можно ли доверять источникам, повествующим о древнерусской трагедии?

Итак, перед нами убийства. Один из главных игроков – Святополк или Ярослав – расчищал поле, уничтожая братьев. А может, они обменялись встречными ударами? Допустим, Ярослав уничтожил Бориса и Глеба, Святополк – Святослава. Или наоборот. Но официальная летописная точка зрения не оставляет места сомнениям: убивал всех один Святополк Окаянный.

Каковы источники? Главный и самый заезженный – Повесть временных лет. Это свод, состоявший из нескольких летописей, иногда довольно неуклюже склеенных друг с другом. Часть Повести, интересующую нас, сочиняли сторонники победившего Ярослава Мудрого. Дети и внуки великого князя поддерживали его культ. А еще – культ Бориса и Глеба. Так появились «Повесть о Борисе и Глебе» и «Чтение» о них же. Всё это сочинения одного круга, воспевавшие убиенных братьев и Ярослава.

Кое-что можно почерпнуть у Титмара, кое-что у Длугоша. Им не всегда следует доверять, их рассказы требуют проверки. Но наиболее причудлив еще один анекдот – скандинавская «Прядь об Эймунде», повествующая о приключениях молодого норманна на Руси. К сагам викингов нельзя относиться с полным доверием. Перед нами похвальба, полная штампов и преувеличений. В данном случае она превозносит норманнского героя и принижает его врагов. В общем, перед нами вульгарный скандинавский шансон. Образы, которые кажутся поэтичными благодаря мастерским переводам, отнюдь не всегда являются таковыми. К тому же в сагах много крови, насилия, разврата, предательства и коварства. Если очистить их от романтической шелухи, викинги предстанут теми, кто есть – довольно отталкивающими грабителями и головорезами.

К тому же перепутаны имена. Скажем, Святополка Эймунд в своей «Пряди» зовет Бурицлавом…

Что произошло?

Согласно той же «Пряди», вскоре после смерти Владимира Красное Солнышко погиб его сын Борис. Русская летопись согласна с этим.

«Святополк, исполнившись беззакония, воспринял мысль Каинову», – нагнетает страсти автор Повести временных лет, точнее, ее раздела под названием «Повесть об убиении Бориса».

Святополк написал двоюродному брату: «Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к полученному от отца владению». Борис успокоился и окончательно отказался от мыслей о верховенстве, если они и были. В «Сказании» говорится, что он отправил Святополку послание: «Будь мне отцом – ведь ты брат мой старший. Что повелишь мне, господин мой?»

Автор «Сказания» говорит, что Святополк опирался на вышгородскую общину. Может, она соперничала с киевлянами, а может, по какой-то иной причине предпочла Святополка. Предприимчивый князь явился в Вышгород, «тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им»:

– Преданы ли вы мне всем сердцем?

Видимо, Путша – тысяцкий, командир ополчения. Или глава общины с каким-то иным званием. Например, посадник или боярин. Рассказчик знает имена еще трех убийц. Это Талец, Еловит, Ляшко. Последнее имя не вызывало никаких эмоций вчера и не будет вызывать завтра, но сегодня звучит смешно – вспомните известного политического деятеля из соседней Украины.

– Согласны головы свои сложить за тебя! – бодро отвечал хозяину Путша с братией.

Святополк отдал приказ, который в устах автора «Сказания» звучит предельно цинично:

– Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса.

Слова были наверняка произнесены совсем другие, но смысл передан верно. Сам ли Святополк произнес это или, напротив, вышгородцы настаивали, а князь пошел у них на поводу? И убивал ли Святополк? Оставим пока вопросы и вернемся к рассказу.

Вышгородские мужи Путша, Талец, Еловит, Ляшко и другие отправились совершать преступление.

Следующий кусок текста писал монах, причем явно после канонизации Бориса и Глеба. Бориса он любил больше, да и убийство было первым. По этой причине сын князя Владимира «от болгарыни» (или всё же от византийки?) превратился в блаженное беспомощное существо, постоянно бормочущее псалмы и с просветленным видом принимающее смерть. Образ Бориса – не живой человек, а ходячая пародия на подлинного князя.