Длугош – историк старательный. Он может перепутать Святополка со Святославом, но оболгать войну Ярослава, поместив на место его противника Бориса, да еще перевести печенегов в лагерь Ярослава вместо лагеря Святополка – нет, это слишком.

Но тогда в летописи всё же должен иметься какой-то след, косвенно подтверждающий иные выводы. И он имеется.

«Сказание о Борисе и Глебе» повествует, что на Русь напали печенеги. Но куда они шли? Уж не на помощь ли Ярославу? Похоже. И не удалось ли Борису со Святославом Древлянским разбить противников поодиночке, помешав им соединиться? Или разъединить их, разрушив стратегический замысел? И это вполне возможно.

Согласно «Сказанию», Владимир Красное Солнышко во время нашествия печенегов уже болел. Болел долго и муторно…

Странное дело! Перед этим-то Владимир энергично выступает против Ярослава. И вдруг… Что же случилось? А, ну да. Русский каган «находился в великой печали», поскольку не мог лично выступить против печенегов, чтобы постоять за Родину. «И… призвав Бориса… предал ему в руки множество воинов», – говорит автор «Сказания о Борисе и Глебе»… Постойте. Да ведь именно об этом эпизоде и рассказал Длугош, мы проанализировали отрывок выше. Всё сходится… кроме того, что союзником печенегов был Ярослав. И опять же кроме того, что состоялась битва между Ярославом и Борисом.

Рассмотрим версию «Сказания», где повествуется о тех же событиях.

В «Сказании» Борис, переправившись через Днепр, идет в сторону «Печенежского поля», то есть на границу будущей Переяславской земли. Собственно, мы так и предполагали, потому что Ярослав, маневрировавший за Днепром, просто не мог встретиться с печенегами в другом месте.

Далее – расхождение с текстом Длугоша. Автор «Сказания» уточняет, что кочевники не приняли боя и ушли в степь. Вполне возможно. Но вот тогда Борис и мог напасть на Ярослава.

Что же сам Ярослав? Возможно, он по какой-то причине рассчитывает на смерть отца, и смерть эта действительно случилась. Но Мудрый от этого не выиграл ровным счетом ничего. О кончине родителя вовремя наш герой вовремя не узнал и, разбитый Борисом, стремительно отступил на север, не останавливаясь до самого Новгорода. За ним поспешили гонцы, служившие сестре Ярослава – Предславе. Но и они не поспели за удирающим от опасности хромым князем. Мудрый имел все предпосылки для того, чтобы заслужить кличку Ярослава Проворного – так быстро он убегал.

Имя Предславы появляется здесь, разумеется, не случайно. Сестра Ярослава жила в Киеве при своем отце Владимире, но ненавидела его и помогала брату до тех пор, пока позднее сама не попала в беду. Прагматичный Ярослав не смог ее выручить. Но отчего Предслава сделалась информатором Мудрого? Несомненно, оба они были детьми Рогнеды. Мать настроила их против отца, привила любовь друг к другу. Кровные связи оказались важнее племенных, государственных (если они были), экономических…

Современные русские державники, глубокомысленные православные патриоты вроде бы не видят этих вещей. Для них мудрый князь Ярослав вне критики. Это икона, каждое прикосновение к которой внимательно отслеживается и проверяется: друг ли дотронулся? Или прикоснулся враг в научных целях, которые противоречат державной политике православных либералов из «Единой России»? Разумеется, нас эти мимолетные вопросы не волнуют. Истина – вот наша цель.

Итак, мы видим, что текст Длугоша не так уж противоречит русской летописи. Возможно, лукавый русский книжник просто умалчивает о некоторых фактах, неудобных для Ярослава.

Кстати, небольшая деталь. На пути Ярослава находилась Смоленская земля. Ею правил брат новгородского князя – Станислав. На чьей он был стороне? Поддержал ли мятеж против отца? Об этом не говорится в источниках. С другой стороны, Ярослав разгуливает по Смоленщине так, будто это земля его союзника. Во времена Вещего Олега смоленские кривичи поддержали новгородцев и выступили против Киева. Не повторилась ли ситуация теперь?

В книге о смоленских кривичах мы предположили, что Станислав всё же выступил против Ярослава. Но был ли он всегда врагом Мудрого или какое-то время союзничал с ним? Видимо, всё-таки союза не было. Иначе летописец не преминул бы о нем сообщить для того, чтобы оправдать Ярослава: вот, не он один восстал против тирана-отца.

Станислав мог, конечно, хранить нейтралитет в распре. Либо просто не располагал силами для наступления. Отсиживался в Смоленске с дружиной, а Ярослав обходил город и продолжал поход. Окончательный вывод мешает сделать отсутствие проверенных источников.

Кстати, Владимир Красное Солнышко тотчас попытался ослабить мятежного и не в меру «мудрого» новгородского сына. Старый каган отправил на север одного из своих отпрысков, Судислава, который по разным причинам ненавидел Мудрого, как ненавидели друг друга многие дети Красного Солнышка.

Видимо, Судислав должен был попытаться захватить Новгород, пока Ярослав воюет на юге (еще один аргумент в пользу версии Длугоша). Новгородцы Судислава, однако, не приняли. Упрямый княжич нашел слабое место в обороне и всё же оторвал от Новгородчины часть владений, а именно – земли псковских кривичей. Судислав сделался псковским князем, чем доставил Ярославу головную боль. Мудрый тоже не любил и боялся своего брата и терпеливо ждал возможности отомстить за перенесенные неприятности.

Жил по соседству еще племянник Ярослава – Брячислав Полоцкий, унаследовавший от своего отца Изяслава и бабушки Рогнеды неприязнь к деду Владимиру. Он нейтрален по отношению к Ярославу и лишь впоследствии включится в войну против него, стремясь округлить владения.

…А в это время в стольном граде Руси произошли неожиданные события. Пока Борис путешествовал в поисках печенегов, а Ярослав отброшен в Новгород и думал, как отбиться от Судислава, киевляне освободили из заточения Святополка, и тот вошел в стольный град Руси.

Еще раз поглядим, кто где правил. Псковом – Судислав, Тмутараканью – Мстислав, Древлянской землей со столицей в Овруче – Святослав, Полоцкой территорией с разрушенным Полоцком – Брячислав, Волынью и Белой Хорватией – Позвизд. Ростов формально принадлежал Борису, Муром – Глебу. В Новгороде засел Ярослав. Чернигов, Киев и Переяславль-Южный (Русская земля в узком смысле) принадлежали Святополку. За ним оставалась и обширная Туровская земля, включавшая Гродно и Берестье.

Часть великокняжеской дружины предложила власть Борису, ссылаясь на волю Красного Солнышка. Но Борис отказался, ибо видел, какого накала может достигнуть борьба за золотой стол. Юный князь опасался, что проиграет и не сумеет сохранить жизнь. Да он и не сохранил.

Святополк (1015–1016, 1018–1019) обрел полноту власти. Киевляне его приняли и даже полюбили. Его, а не Ярослава. Может быть, потому, что была свежа память о недавнем походе Ярослава на Киев? Но по-настоящему Святополка, как мы увидим впоследствии, поддерживала община Вышгорода.

Летописец свидетельствует, что Святополк раздавал киевлянам «корзны» (одежды, платье) и куны (меховые шкурки, игравшие тогда роль денег). Из чего позднейшие историки делали вывод, что новый князь подкупал население русской столицы. Нет!