С конца 1990-х годов многонациональные продовольственные компании усердно работали, чтобы наладить поставки своей продукции даже в самые крошечные сельские магазины в Африке. Как только в регион проводят электричество, Coca-Cola тут как тут – предлагает бесплатные холодильники и торговые палатки для владельцев магазинов, которые продают их продукцию. Но теперь пищевые корпорации вышли на новый уровень и с помощью продавцов-разносчиков приносят фирменные обработанные продукты прямо в каждый дом[69].

В 2017 году в New York Times была опубликована статья, которая рассказывала о женщинах, работающих в прямых продажах для Nestlé в Бразилии. Шоколадный пудинг, сладкие йогурты и сильно обработанные хлопья приносят прямо к двери в каждый дом, и люди покупают их, так как полагают, что делают лучшее для своей семьи, ведь на товарах красуется надпись «обогащен витаминами и минералами». В самых бедных регионах Бразилии такая форма продаж позволяет многонациональным продовольственным компаниям добраться до населения, к которому другим способом попросту не попасть[70].

Отчет на сайте Nestlé в 2012 году не без хвастовства рассказывал о прямых продажах как о «социальном проекте», потому что продаваемые продукты питания обогащены витаминами. Но в нем забыли упомянуть о чрезмерно высоком содержании сахара и рафинированного крахмала в этих товарах и что они вытесняют другие, более питательные продукты из бразильского рациона питания.

Сегодня в Бразилии работает 7 тысяч женщин-продавцов, которые ходят по домам, но компания планирует довести это число до 10 тысяч. Nestlé утверждает, что инициатива принесла ощущение «независимости», а также весомый доход для этих женщин. Разумеется, компания утаила тот факт, что большинство из них, как и их клиенты, теперь борются с заболеваниями, связанными с питанием. Репортер New York Times брала интервью у Селены да Силвы, 29-летней разносчицы Nestlé, которая весит более 90 килограммов и имеет высокое кровяное давление. Она пьет «Кока-Колу» с каждым приемом пищи[71].

Это история не только о пищевой промышленности, но и об изменениях в обществе. Рост крупных многонациональных продовольственных компаний в Бразилии, как и в других местах, лишь фрагмент более широкой картины, отражающей повышение доходов, изменение форм работы, урбанизация, появление электронных кухонных гаджетов и рост количества телевизоров, компьютеров и мобильных телефонов.

В Китае в 1989 году только 63 % семей имели телевизоры, половина из которых были черно-белыми. К 2006 году уже в 98 % домов были телевизоры и почти все они показывали полноцветную картинку.

Просмотр телевизора не только заставляет людей меньше двигаться, но также является инструментом прямого маркетинга, который особенно сильно воздействует на детей. Почти вся еда, которую рекламируют по ТВ, – та, что диетологи называют «мусорной»: несущественные сладкие или соленые закуски, а не блюда для основного приема пищи. Цель рекламы – создать у младшего поколения предпочтение к нездоровой пище, которое, как надеются производители, останется на всю жизнь[72].

Нет, электронные гаджеты, трудосберегающие кухонные приспособления и жизнь в городе не плохи сами по себе, скорее наоборот. Лично я бы не хотела вернуться к жизни до создания Spotify, тем более до изобретения холодильника и цветного телевизора. Вместе с изменением питания произошло множество перемен в обществе, которые позволили людям вести более полную, легкую и комфортную жизнь.

Весной 2018 года я посетила Нанкин, один из крупнейших китайских городов, где гуляла по земле, которая десять лет назад была отведена под сельхозугодия и множество работников гнули спины на этих полях. Теперь эти районы были застроены блестящими высотными торговыми центрами, где молодые люди сидели под кондиционером в Starbucks, наслаждаясь воздушным пирожным вместе с зеленым чаем маття. А еще совсем недавно их дедушки и бабушки жили здесь в тяжелом труде и голоде. Возрастные жители Нанкина, которые когда-то могли позволить себе всего один-два раза в год экзотические фрукты, такие как дуриан или личи, теперь могут покупать их каждую неделю и везти покупки домой на суперскоростном метро.

Сейчас можно производить свежую зеленую фасоль и скоропортящееся мясо в отдаленном уголке одной страны, а есть эти все еще свежайшие продукты будут в любой другой точке планеты. Для тех, у кого есть деньги, доступны летние фрукты зимой и обжигающе горячий шоколад со взбитыми сливками круглый год. Наши предки сильно беспокоились о безопасности молочных продуктов, но теперь мы можем купить свежее охлажденное молоко без патогенных микроорганизмов в любое время.

Превращения в пищевой сфере четвертого периода не похожи ни на какие другие изменения в истории человечества. Иногда я смотрю на своих троих детей и думаю, как необычайно повезло многим из этого поколения – они никогда не сомневаются, есть ли в магазинах продукты. Свежие фрукты для них – почти как вода из-под крана. Когда еда в нашем холодильнике заканчивается, мы знаем, где ее взять. Мои дети никогда не видели пустых полок, не знали продовольственных карточек. Как, впрочем, и я.

Разумеется, даже сейчас не для всех детей в мире доступен этот изобильный рацион. Крайняя нехватка продовольствия в современной Венесуэле – мрачное напоминание о том, что эпоха изобилия не обязательно будет длиться вечно. Кроме того, ситуация прослеживается даже в богатых странах: каждый пятый американский ребенок не питается полноценно.

В четвертом периоде наблюдается появление новых форм социального и экономического неравенства в сфере еды. Некоторые дети никогда не пробовали клубнику, кроме поддельной вкусовой добавки в молочном коктейле из сети быстрого питания. Другие, из более состоятельных семей, завтракают кашей из органического геркулеса с ягодами с фермерского рынка.

Беднейшие семьи в Америке не выглядят голодными, как сироты викторианской эпохи, но они едят меньше темно-зеленых овощей, меньше цельнозерновых продуктов и орехов[73].