Потом полицейский возвращает телефон жене и говорит мне, что согласно только что поступившей информации в этом доме нет никакого льва. Мгновением позже мы видим, как от задней стороны дома в неизвестном направлении отъезжает джип.

Жена хозяина внезапно исчезает, а в дверях появляется некто вроде мажордома. “Лев? – удивляется он. – Какой лев? Вы ведь знаете, что держать дома льва незаконно…”

Мы обыскиваем – без особого рвения – дом и территорию вокруг него. Еще стоит клетка со следами недавнего пребывания животного: остатками пищи, экскрементами. Но полиция и не думает собирать доказательства. “Наличия льва не выявлено”, – пишут они в протоколе. Можно возвращаться в Белицу.

Меньше чем через неделю мне на личный номер звонит хозяин льва: “Я его отдам, но без полиции, без свидетелей и без штрафа”.

Я не раздумываю ни минуты. Лев важнее всего. Если я его не спасу, этот мужик может его застрелить. Таких случаев немало, когда кто-то держал льва, пока тот был маленьким, сладеньким котеночком. А стоило льву подрасти – хозяин нанимал знакомого охотника или сам брал в руки оружие и убивал питомца.

Мы договариваемся о встрече в лесу. Приезжаем на скорой, а тот тип вроде мажордома привозит клетку со львом. Мы забираем клетку и едем с ней в полицию. Там даем показания, что лев бегал на свободе по городу. В городском парке нам удалось загнать его в клетку, и вот он перед вами.

Все знают, как все было на самом деле, но это Болгария. Порой не стоит писать такие вещи в официальных бумагах.

Мы подписываем протокол, лев получает дозу снотворного и уже через два дня летит на самолете в ЮАР. А я радуюсь, что мы можем помочь не только медведям, но и другим животным.

VIII. Кастрация

1

Дирекция и сотрудники парка добились огромных успехов в развитии медвежьих инстинктов и возвращении животных природе, но, к сожалению, следует с грустью признать, что жители города Белица еще не доросли до того, чтобы иметь по соседству парк танцующих медведей.

Почему?

Потому что, когда директор Иванов вдохновенно рассказывает о спасении медведей и львов, жители Белицы задают абсолютно бессмысленные вопросы.

Например: “А сколько стоит авиабилет для льва в Южную Африку?”

Или: “Во сколько обходится месячное содержание медведя?”

Или: “Сколько стоит их еда?”

На эти вопросы нет правильного ответа. Если парк не отвечает, людям мерещатся миллионы. Но даже если назвать точную сумму – лучше все равно не становится.

К примеру, в месяц на корм для одного медведя уходит четыреста евро.

Месячные затраты на содержание всего парка – двадцать тысяч евро.

Цифры не засекречены, но жители Белицы истолковывают их странным образом. Как только речь заходит о финансах, они начинают сравнивать, сколько жителей Белицы можно прокормить на эти деньги, сколько дров купить на зиму, скольким детям приобрести обувь, а скольким обеспечить бесплатные обеды в школе. Несмотря на почти четверть века политической трансформации, проблема недоедающих детей в болгарской провинции по-прежнему стоит очень остро.

Услышав про четыреста евро, они теряют дар речи. В Белице редко какая семья может похвастаться таким месячным доходом, а ведь здесь живут десятки многодетных семей.

И когда жители городка примеряют эти суммы к себе, они приходят к неутешительному выводу, что о медведях заботятся гораздо лучше, чем о них самих. Что животных учат искать выход из ситуации, решать конфликты, впадать в спячку, для них строят бассейны и специальные игровые площадки, а жители Белицы предоставлены сами себе. И хотя их учат свободе гораздо дольше, чем медведей, для них не нашлось специалистов, которые помогли бы им в переходный период.

– Жаль, что я не родился медведем, – сказал как-то с горечью бывший мэр Белицы Хассан Иллан, сравнивая бюджет парка с бюджетом городка.

Сотрудники парка стараются пропускать подобные замечания мимо ушей. Они прекрасно понимают, что они должны быть адресованы не им. Ведь не их вина, что организация “Четыре лапы” успешно находит финансирование на содержание медведей и других животных, а не на сбитых с толку трансформацией жителей болгарской провинции. Беличане должны предъявлять претензии своему правительству и требовать помощи от него, а не сваливать все на медведей.

2

Несмотря на такого рода недоразумения, сотрудники парка считают хорошие отношения с жителями Белицы и окрестностей одним из своих главных приоритетов. Они делают все возможное, чтобы зазвать их в парк и наладить с ними отношения. В городке можно встретить плакаты с фотографиями освобожденных медведей. Городская администрация использует их для продвижения Белицы в интернете. Но сотрудники парка решили пойти еще дальше и каждый год приглашают детей из белицких школ на пасхальное яичко.

В первый раз они готовились очень тщательно. Были конкурсы, был клоун, было небольшое угощение и аниматоры на детской площадке. Праздник удался на славу. Сколь же велико было разочарование сотрудников парка, когда выяснилось, что родители приглашенных детей обсуждают только одно: что будет, если какой-то из медведей сбежит и начнет нападать на людей.

– Никто доброго слова не сказал: мол, отличный праздник, спасибо, что дети довольны, – жалуется один из сотрудников. – Зато все приставали с вопросом, хорошо ли мы следим за медведями. Мы отвечаем: “Да, хорошо, ведь у нас электрический пастух под напряжением и высокий забор”. А люди опять за свое: “Да, но что, если медведь сделает подкоп?” Мы на это: “Но ведь у нас камеры. Если один из них что-то затеет, мы это сразу увидим”. Тогда какой-то мужик спрашивает: “А что, если медведь попробует удрать по кронам деревьев?” Руки опускаются!

К счастью, прошло несколько лет, ни один медведь не сбежал, к тому же несколько людей из Белицы получили работу в парке. Люди смирились с танцующими медведями на пенсии, и казалось, что их отношения со временем станут только лучше.

Увы, вскоре жители Белицы узнали, что раз в несколько месяцев к медведям приезжает стоматолог из Германии, доктор Марк Лоозе. И снова пошли разговоры о том, как можно привозить специального зубного врача для медведей, если в самой Белице у девяноста процентов жителей нет денег на лечение и они ходят либо с дырками в зубах, либо вообще без зубов.

– Мало у кого есть деньги на пломбу, – признается Лилиана Самарджева, местный стоматолог, которая принимает в маленьком домике с красной крышей. – Чаще всего зубы просто вырывают. Приходит ко мне человек, я говорю: вылечить зуб стоит тридцать пять левов, а вырвать – двадцать. Выбор почти всегда одинаковый: вырываем. Хотя у многих людей нет денег даже на то, чтобы его вырвать. Как я поступаю? Удаляю в кредит. Если когда-нибудь у них появятся деньги, может быть, они придут их отдать.

– Нельзя так к этому относиться, – говорит директор парка Димитр Иванов. – Людям никто специально зубов не выбивал. А медведей мучили умышленно. Многие из них поначалу вообще не могут жевать, и если мы им не поможем, они сдохнут от голода или будут тяжело болеть. Это правда очень грустное зрелище, когда освобожденный медведь пытается грызть орехи то левой, то правой стороной челюсти и видно, что ему очень хочется, но ничего не получается.