Но к сожалению, поступить иначе было нельзя. И возможно, корни проблем, о которых я вам сейчас расскажу, кроются именно в этом.

IX. Танцующие медведи

1

Самый сильный стресс медведь по имени Добрый испытал в тот день, когда в Белицу приехал его бывший хозяин. Цыган, имени которого никто в парке не помнит и помнить не хочет, появился в каком-то документальном фильме о жизни болгарских ромов, снятом по заказу одного из западноевропейских телеканалов. Режиссеру пришла в голову гениальная мысль: коли уж он имеет дело с медведчиком, у которого забрали медведя, надо устроить им встречу.

– Я присутствовал при этой сцене, – говорит директор Димитр Иванов. – Медведь Добрый слепой: врач удалил ему катаракту, но оказалось, что тот тип его бил и повредил ему зрение. И вдруг, проведя уже несколько лет в Белице, Добрый услышал его голос.

Он замер.

Лег на траву.

Накрыл лапами морду, словно о чем-то умолял.

Оба уха держал торчком.

Цыган ему кричал, махал, кривлялся. Плакал, называл Доброго “дитя мое”, “мишка мой”, “сердце мое”. А Добрый лежал на траве с лапами на морде и поднятыми ушами. Лежал и не двигался.

Цыган начал бросать ему яблоки. Другие медведи, незнакомые с этим человеком, подходили и ели. Добрый – нет.

Добрый даже не шелохнулся.

Кто-то из съемочной группы спросил, сможет ли цыган сейчас, спустя столько лет, заставить медведя танцевать. Я сказал, пусть только попробует, и я заставлю танцевать их самих.

Телевизионщики уехали разочарованные.

2

Хотя директор Иванов заботится о своих подопечных почти так же хорошо, как мать о своих детях, хотя у медведей в парке рацион идеально соответствует времени года и потребностям их организма, хотя у них есть сосны, бассейны и двенадцать гектаров парка только для себя, хотя прекрасно подготовленная профессиональная команда занимается ими денно и нощно, помогает им решать любые проблемы и даже пытается угадывать их мысли, хотя у них есть свобода и с каждым днем они пользуются ею все лучше и лучше, есть кое-что, о чем сотрудники парка говорят неохотно и с некоторым беспокойством.

Я понимаю их беспокойство.

Несмотря на замечательные условия, несмотря на мед, клубнику, орехи, будки для спячки и сотни тысяч долларов, вложенные в парк, несмотря на общественные кампании в Болгарии и по всему миру, несмотря на личное участие Брижит Бардо, фонд которой оплачивает половину трат парка, и других влиятельных друзей животных, несмотря на спрятанную под камнями еду, несмотря на частые визиты немецкого стоматолога, несмотря на регулярные анализы крови, кала и мочи, несмотря на то, что им вылечили катаракту, нормализовали давление, несмотря на то, что им обеспечивают нужное количество калорий, несмотря на то, что кольца уже давно ржавеют в выставочном зале, а бывшие дрессировщики страдают от болезней сердца, рака, цирроза печени или даже умерли, так вот, несмотря на все это почти все медведи до сих пор танцуют.

Завидев человека, они встают на задние лапы и начинают раскачиваться из стороны в сторону. Словно выпрашивают – как когда-то – хлеб, конфетку, глоток пива, ласку, освобождение от боли. Боли, которой им уже давно никто не причиняет.

3

Это случается при разных обстоятельствах, и, по словам сотрудников парка, всегда возникает довольно неловкая ситуация.

Иногда им достаточно увидеть на горизонте тень человека.

Иногда они чуют какой-то запах, например аромат духов, напоминающий им о прошлой жизни. Кто может предвидеть, что одна из посетительниц надушится духами, которыми, скажем, всегда пользовалась жена дрессировщика? Или одеколоном, которым пользовался сам дрессировщик? Или что какой-то ребенок будет пахнуть, как их ребенок?

Человек не в состоянии уловить подобных обонятельных нюансов, но у медведя обоняние – наиболее развитое из всех чувств. В природе медведи чувствуют запахи за несколько километров. Весной дикие медведи могут выкопать в снегу глубокую яму, учуяв заваленный лавиной труп козы.

В парке достаточно фантика от конфеты, лежащего у кого-то в кармане, чтобы в животных пробудились глубоко спрятанные воспоминания.

Может быть, они танцуют потому, что их слишком много на маленькой территории? Дикому медведю нужно по меньшей мере тридцать квадратных километров, чтобы он мог пестовать свое одиночество. Потому что одиночество – главная составляющая медвежьей натуры. А здесь им приходится смириться с наличием сразу нескольких соседей в одном секторе. Большинству из них полагается всего двести пятьдесят квадратных метров.

Возможно, парк не в состоянии удовлетворить ни одной из медвежьих потребностей. Ни естественных – не будем себя обманывать, условия здесь не те, что на воле. Ни тех, что медведь испытывал в прошлой жизни. Получилось нечто среднее между свободой и неволей. Может быть, это и сбивает медведя с толку.

А может, медведи танцуют, когда они голодны или не выспались? Или когда их организм посылает сигналы, что пора впасть в спячку, а они не знают, что с этими сигналами делать?

В таких случаях может возникнуть компульсивное поведение, например хождение по кругу или аутоагрессия. Медведь по кличке Добрый, когда не знает, что с собой делать, грызет свою лапу. До крови. Он так поступает, когда не находит в своей голове ключа к происходящему вокруг.

Но большинство медведей встают на задние лапы и делают ровно то, за что они всю свою жизнь получали хлеб, конфеты и алкоголь.

Конечно, некоторые их действия могут напоминать танец, хотя на самом деле это никакой не танец. Как-то раз школьная экскурсия начала хлопать и фотографировать, когда Мима встала на задние лапы. Дети думали, что она танцует, а медведица просто проголодалась и захотела посмотреть, не едет ли машина с обедом.

Но чаще всего их поведение слишком очевидно. Стоит в жизни медведя появиться стрессу, он делает то, что отпечаталось в самых потаенных уголках его мозга.

– Прекратят ли они когда-нибудь? – задумывается директор Иванов. – Думаю, с каждым годом они будут делать это все реже. Но полной уверенности нет. Я уже говорил, что это работа на живом организме. Так что не удивлюсь, если однажды, под влиянием каких-либо внешних факторов, наши медведи забудут все, чему мы их научили, и дружно начнут танцевать.

Х. Конец

1

Осень на улице Пеларгоний в деревне Гецово – это буйство красок, опадающих с деревьев прямо на дом бывших медвежьих поводырей. Сюда можно доехать по одной из дорог, до которых фонды Евросоюза еще не добрались и, судя по всему, доберутся не скоро. Тут и там асфальт уступает место камням, щебенке и грязи.

Хотя медведей в деревне нет уже больше шести лет, даже самые маленькие дети могут показать дорогу к дому медведчиков. А те, что ходили когда-то в детский сад, вспоминают, как после занятий они стояли у калитки и бросали медведю конфеты. Если хозяин был в хорошем настроении или замечал знакомого ребенка, он отвязывал медведя и подводил его к калитке показать несколько трюков.