Хотя явное диктаторство было нецелесообразно, да и не к месту. Диктаторством доверия Ирины Ильиничны не завоюешь — так, чтобы полного и безоговорочного. Потому что, как ни крути, а всем в доме командовала она, и Марта вовсе не посягала на сложившиеся приоритеты. Войной тут ничего не решишь — только любовью, только любовью…

Конечно, трудно было любить Деничку. Даже в постели оказалось легче изобразить любовь, чем в обыденной жизни. Что — в постели? Вздохнуть лишний раз трудно, что ли? Или вскрикнуть вовремя? Можно было обойтись и без этих ненужных подвигов, потому как Деничка и без того был на седьмом небе от счастья. Главное, что по утрам он выходил к маме на кухню, сияя счастливыми глазами — этого было вполне достаточно.

А Марта выходить утром из комнаты не спешила. Вздыхала грустно, когда Деничка спрашивал с удивленным отчаянием:

— Что с тобой, а? Что-то не так? Ты только скажи, Марта…

— Да все так, Деничка, все так.

— Может, мама тебя чем-то обидела? Может, как-то нечаянно?

— Нет, Ирина Ильинична очень хорошо ко мне относится, что ты…

— Да, да! Она тебя даже больше теперь любит, чем меня!

— Да… Но знаешь, все равно я ужасно неловко себя чувствую. Будто в гостях нахожусь и скоро придет время возвращаться к себе домой.

— Марта! Что ты говоришь! Да как можно! Ой, господи… Поэтому ты такая грустная бываешь, да? Потому что чувствуешь себя не дома?

— Ну, в общем, да… Нет-нет, я не имею ни малейшей претензии к Ирине Ильиничне, это всего лишь чувство. Вот если бы у нас была своя собственная территория, где только ты и я…

— В каком смысле? Ты хочешь, чтобы мы жили отдельно от мамы? А, я понял! Тебе тоже хочется быть хозяйкой на своей территории… Ты настолько деликатна, что не можешь претендовать, не можешь обидеть маму… Я понял, понял! Хочешь, я поговорю с ней? Я думаю, она сможет купить нам квартиру… Пусть однокомнатную, но свою!

— Ну, если хочешь… Только не сейчас, Деничка. Потом, позже. А сейчас иди ко мне, я успела соскучиться…

— Так на занятия же опоздаем!

— Да к черту занятия. Ну же, иди…

Потом они выходили к Ирине Ильиничне на кухню — веселые, разомлевшие. Правда, Марта с большим трудом держала себя в «разомлевшем» состоянии, но, судя по всему, Ирина Ильинична свято в него верила, потому что заглядывала ей в глаза с искренней радостью — ах, Марточка, как же я счастлива за своего сына! Ты настоящее золото, Марточка, ты просто подарок судьбы! Тебе, как всегда, кофе без молока и без сахара? Вприкуску с горьким шоколадом? И все? Но надо ведь что-то сесть, Марточка, девочка, так же нельзя… Зачем же себя морить голодом… А на ужин что приготовить, Марточка? А еще к ужину я приготовила тебе сюрприз… Помнишь, тебе понравились мои серьги с изумрудами? Так вот… Ой, что же это я, глупая, все разбалтываю! Давай дождемся ужина, Марточка…

* * *

Остаток зимы проскочил быстро, и весна выдалась ранняя, яростно солнечная, и к апрелю снега уже не было, и город с изумлением оглядывал свое бледно-серое тело, не успевшее одеться в свежие зеленые одежды. До них, до зеленых одежд, было еще далеко, недели три точно, и надо было смириться с наготой, жить с ней под ярким весенним небом и ждать, ждать… Как все люди ждут чего-то весной. Любви ждут, которая все обещает и никак не приходит.

Марта тоже ждала. Чего ждала — не понимала сама. Тоже любви, что ли? Но какой любви можно ждать в рамках замужества? Вот тебе Деничка — люби да радуйся. Ага, смешно… Деничку люби, ага.

Нет, если чужим глазом на ее семейную жизнь смотреть, то вряд ли кому придет в голову сомневаться в ее искренности. Потому что быть искренним, играя в искренность — это большой труд и очень большое напряжение, между прочим. От которого ужасно, ужасно устаешь… Так устаешь, что хочется выплеснуть на придурковатого от счастья Деничку всю свою усталость, все свое накопившееся внутри раздражение. Еще и мама подлила масла в огонь, когда пришла к ней в одно из воскресений, чтобы переодеться после зимы в легкую куртку…

— Ты чего такая наизнанку вывернутая, доча? Нажилась уже счастливой семейной жизнью, да?

— С чего ты взяла? У меня все хорошо, мам.

— Ага, ага… А со свекровью как уживаешься?

— Отлично уживаюсь. А почему ты спрашиваешь?

— Да так… Интересуюсь просто.

Они обе знали, что хотят друг другу сказать. И обе зачем-то лицемерили, перебирая никчемные вопросы никчемного диалога. Наконец мама вздохнула, спросила в лоб:

— А ты не думаешь, что твоя свекровь собирается до конца дней с вами бок о бок прожить? Мне она такой показалась, да… Блаженной немного. Повернутой на любви к своему сыночку. Таким блаженным мамашкам кажется, что если они свое дитя без ума любят, то и другие его должны любить априори. А заодно и маму его любить. А ты, выходит, поддерживаешь ее в этом блаженном состоянии, да?

— Хм… А что ты предлагаешь? Начать с ней ссориться?

— Не знаю… Тебе виднее, доча. Ты сама таким путем пошла, никто тебя туда не толкал.

— Ой ли?

— Ты хочешь сказать, что это я… Я, что ли, за тебя все решила?

— Ничего я не хочу сказать, мам. Просто… Пусть пока все идет, как идет.

— А это что значит? У тебя имеется какой-то конкретный план действий?

— Нет у меня никакого плана. Живу и живу.

— То-то и оно, что не живешь, а маешься… Кстати, хочу тебе сказать! Я недавно с одним хорошим юристом беседовала, и он меня просветил немного в квартирном вопросе. Говорит, что скоро все квартиры в личную собственность можно будет оформить, представляешь? Это как-то юридически называется, я не помню… Приватизация, что ли.

— Да, я слышала об этом, мам. Но когда еще это будет?

— Да скоро, он сказал! Года через два точно, а может, и раньше! Все к тому идет! И оформлять собственность будут на тех, кто в квартире прописан! Вот и тебе надо бы прописаться там, что ли… А потом можно будет любые сделки проводить! Если своя доля есть! Можно ее продать, например… Представляешь? Кстати, а у свекрови твоей квартира какая?

— Да ты ж сама видела, чего спрашиваешь…

— Я к тому, что, может, она кооперативная?

— Ну да, кооперативная… А что?

— Так, ничего… Просто кооперативную и сейчас разменять легко, если на то пошло. Можно ее продать и купить две разные квартиры.

— Мам, это сказать просто! А сделать…

— Да я понимаю, не учи меня жить. Понятно, что свою квартиру Ирина Ильинична разменивать не захочет, потому что через это психологически трудно перешагнуть. Но ничего ужасного, например, не будет, если твоя уважаемая свекровь захочет купить вам с Деничкой квартиру просто так, свою не разменивая. Тоже кооперативную. По всему видно, что денег у нее — куры не клюют. А если не хватит — папашка раскошелится.