— Не в мужчине, бабуля, — сказала я, глядя в сторону.

— Тогда в чем?

— Не знаю. Сама не понимаю, что творится. В последнее время сама не своя. Может, слишком заработалась…

— Ну, что бы там ни было, нужно это прекратить. Не беспокоить жильцов. Я этого не допущу, Роза, вот что я тебе скажу. Просто не допущу.

Глава 4

Бабуля Фролла еще долго тарахтела, выпытывая и строя предположения насчет моего недомогания. А когда она наконец ушла, я села возле открытого окна и стала смотреть на темнеющий город, освещенный мерцанием огней.

Он где-то там. Под той же луной, под теми же звездами. Я даже чувствую его присутствие. Почему он так на меня действует? — в тысячный раз спрашивала я себя. Много лет назад я покончила с дурацкими мыслями о любви. Я раздавила свое сердце, как головку чеснока в ступке, превратив его в сухую пыль, и эта пыль постепенно развеялась по ветру вместе с моей молодостью, от которой уже ничего не осталось. Или я думала, что не осталось. Что же теперь происходит внутри меня? Что шевелится в самой глубине, как ветки весенних деревьев, которые за одну ночь распускаются свежими розовыми лепестками?

Что такого в этом Англичанине, что так на меня действует? Я видела его всего два раза, да и то мельком. Он отнюдь не привлекателен, во всяком случае — манерами. А даже если бы и был таким, у меня иммунитет к подобным вещам. Я не влюблена в него. Быть этого не может. Я не умею любить. Может, он тут и ни при чем. Может, мои желания просто совпали с его появлением в библиотеке?

Где он сейчас?

Что делает?

Если я выйду на улицу, встречу ли его там, гуляющего в домашних туфлях?

А вдруг он прогуливается с другой? С кем-нибудь вроде этой развязной Констанцы — громко хохочущей, с вульгарно накрашенными губами.

Чем он будет занят до понедельника?

Куда поедет?

Может, нужно было разрешить ему посмотреть рукописи, не дожидаясь понедельника?

Нет, этого я сделать не могла. Он должен ждать, как и любой другой. Представляете, какие поползут сплетни, если он получит от меня особые привилегии? Нет, я поступила правильно, хоть он и обозвал меня дурацкой бюрократкой, думал, что перед ним озлобленная старая дева, упивающаяся своей властью. Но дело не в этом. Правила есть правила.

Сегодня он сказал, что я свожу его с ума. Назвал меня волнующей женщиной. Интересно, это правда? Могу ли я быть соблазнительной?

Мне вдруг ужасно захотелось посмотреть на себя голую. Я лишь однажды раздевалась перед посторонним — перед Бартоломео много-много лет назад. Я тогда была гораздо моложе и привлекательнее телом. К тому же было совсем темно.

Предположим, Англичанин увидит меня голой. Что он подумает? Внутренний голос подсказывал мне, что Англичанин из тех мужчин, которые настаивают на освещении. Я читала в женских журналах, что многим мужчинам это нравится.

При одной мысли об этом я покраснела от стыда.

Что будет, если он меня разденет? И разрешу ли я? Я быстро сняла жакет и туфли. Потом расстегнула платье и, поведя плечами, добилась того, что оно само сползло на пол.

Немного осмелев, я включила радио. «О lа vа, о lа sрасса!»- пропело оно, и я закружилась по комнате в такт музыке. Танцуя, поймала свое отражение в длинном, до пола, зеркале. В прямоугольнике света от лампы в коридоре я увидела, что предплечья у меня белые и рыхлые. Я повертелась на месте и взглянула на свой профиль, предварительно выпрямившись и сделав глубокий вдох.

Потом стянула комбинацию через голову и уже начала складывать ее, но, вспомнив, что стараюсь выглядеть соблазнительной, повертела ею над головой и кинула через плечо.

Под комбинацией был заношенный серый корсет, над резинками чулок нависали жирные бедра. Как я ненавижу эти бедра!

Не сдаваясь и продолжая играть роль кокетки, я легла на кровать и принялась болтать ногами под музыку. Медленно отстегнула чулки и стала скатывать их вниз по ногам.

Снова встала, освободилась от корсета и наконец обнажилась полностью. Тут же выпятился живот, потому что теперь его ничто не стягивало. Груди свободно обвисли и стали размером с гигантские арбузы.

Я скрестила руки на груди и подперла свои буфера, представляя, как Англичанин гладит их, целует, пощипывает соски. Я вздохнула.

И вдруг, очнувшись от грез, задрожала мелкой дрожью. У меня возникло стойкое ощущение, что за мной подглядывают. Может быть, это он, Англичанин?

Повернувшись к окну, я увидела синьора Риволи, банковского служащего из дома напротив. Он стоял на балконе и наблюдал за мной в бинокль.

Я опустила штору и быстро напялила всю одежду.

Да, прекрасным мое тело не назовешь, но ему придется стать таким.

Глава 5

Наконец настал понедельник. Когда я проснулась, в моем желудке порхали бабочки с синими, розовыми и малиновыми крылышками.

Я встала, сбросила ночную рубашку и нагишом отправилась на кухню. Повязала фартук с оборочкой, чтобы меня не забрызгало, и занялась приготовлением тасси для второго завтрака — божественного фасолевого супа. Я подсознательно готовила себя к тому, что должно было случиться. Медленно, но верно моя скрытая сущность выбиралась из доспехов и готовилась к свободе. Не могу объяснить, почему это было так. Но это было так же естественно, как пение птиц и спаривание свиней.

Медленно и тщательно, напевая себе под нос, я очистила фасоль, которая вымачивалась всю ночь. Иногда я вдруг начинала беспричинно улыбаться.

Когда фасоль была готова, я сложила ее в большой керамический pentola[20] со свежей водой, фенхелем и морской солью. Довела до кипения, а затем оставила вариться до размягчения. Это заняло много времени.

Пока варился суп, я собиралась на работу. Занялась туалетом в общей ванной. Стояла в небольшой ванне, по-прежнему напевая, и выжимала воду из губки на лицо, шею, руки, грудь, живот и ноги. Какое счастье, что сегодня есть вода! Я хорошенько вытерлась и побрызгала духами на свои безразмерные телеса.

Тучный синьор Плачидо, живущий этажом выше, яростно дергал за ручку. Ему не терпелось воспользоваться ванной.

— Долго вы будете занимать ванную? — кричал он.

Я не обращала на него внимания. Когда была готова, и ни минутой раньше, я вышла, придерживая полы халата и распространяя вокруг себя облако духов. Синьор Плачидо, чихая, промчался по коридору в ванную.

Я вернулась на кухню, чтобы помешать шасси, который