– Как часто ты видишься с ним? Только на каникулах? – Я опустила взгляд, боясь, что задала слишком личный вопрос, но Мак, похоже, ничуть не обиделся.

– Нет, я вижусь с ним почти каждые выходные, – ответил он. – Он обожает регби, поэтому приходит на матчи, а ещё я встречаюсь с ним, когда хожу заниматься плаванием.

Моя голова дёрнулась вверх сама собой. Только не ещё один помешанный на плавании знакомый!

– Он работает в досуговом центре в Фарнсбери, – продолжил Мак. – В следующий раз поехали со мной, а? Я могу провести тебя бесплатно.

– Конечно, можешь, – отозвалась я. – Слушай, нам нужно возвращаться.

Мои ладони были липкими от пота. Что за место такое этот Оукбридж, что все здесь, похоже, одержимы плаванием! Сначала Роза-Мэй, теперь Мак. Или это какое-то местное сумасшествие, или просто нынче настолько жарко, что никто не может думать ни о каком другом занятии.

– Ты ведь не откажешься поехать со мной? – спросил Мак, когда мы вышли из леса. – Это самое жаркое лето за всю историю наблюдений, а я предлагаю тебе бесплатный доступ в крутой плавательный бассейн – и ты способна мне отказать? – Он умоляюще сложил ладони перед собой. – Серьёзно, Бекки, – я собираюсь туда в четверг с парой приятелей, и ты нужна мне там, чтобы они не брызгались.

– Очень смешно, – хмыкнула я, но не удержалась от улыбки.

– Значит, ты поедешь? Давай, это будет весело.

Что я могла ответить? Что никогда в жизни не была в плавательном бассейне? Что я до ужаса боюсь воды? Что я больше всего на свете хочу научиться плавать, но не могу?

Я кивнула, пожала плечами и покачала головой одновременно.

– Может быть, – сказала я. – Не знаю. Я подумаю об этом.

Глава девятая

Мой восторг от знакомства с Маком быстро иссяк. Чем больше я думала о том времени, которое мы провели вместе, тем сильнее становилось моё беспокойство. Одно дело – бродить вокруг Оукбриджа или играть в крестики-нолики в шалаше, но идея пойти плавать в компании его друзей вызывала у меня желание бежать со всех ног в противоположную сторону. Дело было не только в том, что я не умела плавать, – скорее, причиной было то самое чувство, которое всегда возникало у меня поблизости от воды: как будто вот-вот случится что-то ужасное.

В ту ночь я лежала в кровати, пытаясь понять, почему мне так страшно. Не то чтобы со мной когда-либо случалось что-то плохое – по крайней мере около воды. Мы никогда не ездили на море на каникулах, мама никогда не водила меня на уроки плавания, но я полагаю, что когда-то в прошлом она заразила меня своим собственным страхом перед водоёмами.

В третьем классе все остальные мои одноклассники ездили по средам в местный плавательный бассейн на тренировки – но по какой-то причине у меня было освобождение. Не знаю, как мама убедила учителей не брать меня на эти тренировки. Я только помню, как сидела на очередном уроке вместе с другим классом, делая кучу скучных заданий, пока мои друзья вместе спешили к автобусу, радуясь, что могут на пару часов сбежать из школы.

Неожиданно мне показалось очень важным понять, почему мама не разрешала мне учиться плавать. Я никогда прежде не задавалась этим вопросом, но если бы я тогда ходила на тренировки, сейчас я могла бы плавать в озере с Розой-Мэй и прохлаждаться в бассейне вместе с Маком – нормальное времяпровождение, которое другие люди воспринимают как нечто само собой разумеющееся. В самом деле, что мама сказала тогда моей учительнице, чтобы убедить её освободить меня от еженедельных уроков плавания на целый год? Я решила первым делом с утра спросить её об этом. Может быть, она и отказывается говорить о прошлом, особенно если речь идёт о моём отце, но вот эта тема, возможно, поможет мне понять кое-что.

Я крепко уснула. Во сне я шла в поход со своим отцом, и мы разожгли на привале замечательный костёр. Он был обжигающе-жарким, искры летели во все стороны, от жары и дыма мои глаза слезились. Я была так рада, что готова была остаться там навсегда – но в какой-то момент папа отошёл, чтобы набрать побольше дров для костра. Я сидела одна, темнота смыкалась вокруг меня. Я ждала несколько часов, пока костёр не прогорел дотла, – но папа не вернулся, как будто ночь поглотила его заживо.

Я проснулась от того, что мама звенела посудой на кухне. Я оделась так быстро, как только могла, решительно настроенная спросить её об уроках плавания, но когда я спускалась по лестнице, мама крикнула мне, что уходит, и я услышала, как дверь за ней захлопнулась. Я стояла посреди кухни, и тишина сгущалась вокруг меня. Мне казалось, что мы с мамой всё сильнее отдаляемся друг от друга. Она избегала меня, поспешно убегала из дома, боясь, что я могу спросить её о моём отце.

Что-то заставило меня взглянуть в сторону двери – не знаю, что это было: тень, мимолётное движение в прихожей.

– Эй? – Мой голос был высоким и сдавленным. – Эй? Есть здесь кто-нибудь?

Сердце часто колотилось в груди. Я прокралась к двери и распахнула её. Ярко-жёлтый листок спорхнул из щели почтового ящика на пол. С того места, где я стояла, было видно, что это реклама местного мойщика окон.

Я едва не рассмеялась вслух. Должно быть, я выглядела ужасно глупо, стоя посреди пустой комнаты и разговаривая сама с собой. Дом был жутковатым, но привидений здесь не водилось. Никакие злые духи не витали здесь, ожидая, пока миссис Уилсон их изгонит, – лишь некоторое количество паутины и пыли по углам. Но всё равно я решила не завтракать, а вместо этого отправиться в Сад Бабочек раньше обычного. Я с самой субботы не виделась с Розой-Мэй и очень хотела поскорее рассказать ей о прогулке с Маком.

Когда я пришла, она стояла на мостике. Я увидела её с другой стороны поля – она прикрывала глаза ладонью, словно козырьком, от яркого солнца. Я запрыгала и замахала руками, и она слетела с мостика и помчалась ко мне так, словно мы не виделись долгие годы.

– Где ты была? – воскликнула она. – Я ждала и ждала! – Она обвила руками мою шею и крепко обняла меня. Я засмеялась, радуясь тому, что вижу её.

– Не так крепко, Роза-Мэй! Эй, отпусти, ты меня задушишь! – Я высвободилась из её объятий. – Пойдём,