всего такого и ненавижу фильмы ужасов. – Я смущённо посмотрела на него. Наверное, я только что выставила себя самой большой трусихой в мире. – А чем вы вообще тут занимаетесь? – спросила я, чтобы сменить тему. – Ты играешь в регби?

– Ага, каждую субботу по утрам. – Он напряг бицепсы, словно бодибилдер. – Тренировки по субботам и матчи по воскресеньям – но только не в такую жару.

Мы свернули с луга и пошли по одной из маленьких извилистых троп. Солнце стояло высоко в небе и нещадно палило. В присутствии парней я всегда робела. В моей прежней школе симпатичные парни были словно за миллионы миль от меня. Они были настолько влюблены сами в себя, что никогда не обращали ни малейшего внимания на таких, как я. Но Мак казался другим. Он был неглупым и очень симпатичным, но он меня веселил.

Мы прошли через Оукбридж вдоль и поперёк, мимо деревенской ратуши и через овечье пастбище. Я с великой радостью позволяла Маку прокладывать маршрут – раз уж мы договорились избегать церкви. Он болтал так, как будто знал меня много лет, – рассказывал смешные истории о школе, о регби, о жизни в маленькой деревне. Почему-то по его рассказам Оукбридж начинал казаться самым интересным местом на свете.

Должно быть, мы совершили большой круг по окрестностям, потому что через час с небольшим снова вышли на луг. Было невыносимо жарко, и мне до смерти хотелось пить. Мак схватил меня за локоть и потащил к магазину Джексонов.

– Я хочу отвести тебя ещё в одно место, но нам нужна провизия.

Я остановилась и высвободила руку.

– Это ведь не Сад Бабочек? – Я не могла представить, как буду знакомить их с Розой-Мэй. Только не сегодня. – Я не против, просто я там уже была. И не один раз, честное слово.

– Нет, всё нормально, – ответил он. – Это не Сад Бабочек. – Он на секунду остановился перед магазином и прошептал: – Однако остерегайся миссис Джексон. Я знаю, что она выглядит милой старушкой, но на самом деле она агент под прикрытием и работает на тайную службу. Дай мне на минуту твой телефон, и я сохраню свой номер – просто на тот случай, если ты окажешься в опасности.

Я закатила глаза:

– Мне грозит опасность? От миссис Джексон?

– Лучше поберечься, чем пожалеть, – многозначительно ответил он.

В магазине я подошла к прилавку с бутылкой воды, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

– Здравствуй, Бекки, милая, – сказала миссис Джексон, и вокруг её глаз разбежались новые морщинки от приветливой улыбки. – Я и не знала, что вы с Маком друзья.

– Мы только сегодня познакомились, – улыбнулась я в ответ. Мне казалось, что я непрестанно улыбаюсь с того момента, как Мак появился у нас на крыльце. – Он показывает мне окрестности деревни.

– Это так мило! Но сегодня утром нам не хватало тебя в церкви. И тебя, Макки Уильямс.

Мак вскинул руки:

– По правде сказать, миссис Джексон, я сегодня утром не мог прийти на церковную службу, потому что мне поступил очень важный звонок от премьер-министра.

– Да ну тебя! – отмахнулась она.

– Я не шучу, – серьёзно сказал Мак. – Но не спрашивайте меня, насчёт чего был этот звонок, потому что если я вам расскажу, мне придётся вас убить.

Плечи миссис Джексон затряслись от смеха.

– По-моему, тебе просто напекло голову, – сказала она. – Может, возьмёшь порцию фруктового льда, чтобы охладиться? И ты тоже бери, Бекки. Вы это заслужили, гуляя по такой адской жаре.

Мак повёл меня вокруг магазина, потом через дорогу в маленький лесок. Здесь было немного прохладнее, и пока мы шли, огибая высокие раскидистые деревья, я чувствовала себя так, словно очутилась в сказке, где может случиться всё что угодно. Мак внезапно остановился перед шалашом. Древесные пни, старые ветви и деревянные доски, сколоченные вместе, образовывали маленькое потайное убежище.

– Ух ты, что это?

Мак засмеялся:

– Сюда я прихожу, когда хочу спрятаться от моей несносной мамы! Я построил этот шалаш несколько лет назад вместе с отцом и совершенно уверен, что никто не знает об этом. Кроме папы, конечно же, – а теперь и тебя.

Мой желудок снова кувыркнулся. С ума сойти! Я стояла посреди леса с самым симпатичным парнем, какого когда-либо встречала в своей жизни. Это должно было пугать меня, но почему-то я чувствовала себя совершенно нормально. Как будто я могла ему доверять. Мы заползли в шалаш и сели лицом друг к другу, подтянув колени к груди и доедая остатки фруктового льда. Земля была твёрдой, её покрывали старые листья и веточки, но это было неважно.

Мак стал рисовать на земле палочкой от фруктового льда крестики и нолики, и мы несколько раз сыграли в «три на три», а потом в «пять на пять». Он всякий раз выигрывал, бросая шутку за шуткой, чтобы отвлечь меня, а потом нарочно – но сделав вид, будто нечаянно, – затёр начерченную на земле решётку, когда я уже почти выиграла у него.

– Никогда в жизни не встречала такого жулика! – воскликнула я, хватая палочку и рисуя другую решётку.

– Меня этому научила мама, много лет назад. Всегда завершай игру, если чувствуешь, что проигрываешь! Слушай, а ты знаешь, что, если верить моей маме, мы с тобой действительно были знакомы в раннем детстве?

Я уставилась на него.

– По сути, это можно назвать Великим Воссоединением.

– Мы не могли быть знакомы в детстве. Этого не могло быть. Моя мама уехала из Оукбриджа до того, как я родилась.

Мак пожал плечами, как будто это было неважно:

– Может быть, моя мама навещала твою потом, после переезда, там, куда она уехала.

Я нахмурилась, обшаривая свою память. Всякий раз, когда я пыталась думать о прошлом, оно было тёмным и смутным, полным трудных вопросов, не имеющих ответов.

Я покачала головой:

– Она не могла приезжать к нам. Мы никогда раньше не встречались, Мак. Я в этом уверена.

– Я знаю, трудно представить, будто можно забыть такого красавца, как я, – засмеялся он, – но тебе в то время было, наверное, месяца два, не больше.

– Задавака! – Я бросила в него палочку от фруктового льда. – Кстати, как прошёл ваш поход?

Мак закатил глаза:

– Выживание в глуши – по мнению моего отца, это весело. Ты бы видела, как мы пытались разжечь костёр – самая крутая шутка. В итоге мы три дня подряд ели холодные тушёные бобы прямо из банок.

Я улыбнулась, но внутри меня всё сжалось. Я согласна была есть тушёные бобы из банки всю оставшуюся жизнь, если бы это