Он поливал ей из ведра, а она смывала грязь. Потом он сорвал с головы кепку и стал сильно растирать ее ноги.

— Водки бы вам сейчас! — убежденно сказал Колька. — Или малины.

— Как же я теперь на работу пойду? — спросила она.

— Ничего… Чулки мы ваши застираем. А вам бы на ноги теперь чего-нибудь потеплей…

Он бросил на землю кепку, сел рядом с нею и стал стягивать с себя резиновые сапоги.

— Вот берите на первый случай. Нога у вас маленькая, должно быть подойдут. И носки берите, шерсть вам на ногу хорошо.

— А как же ты?

— Я домой сбегаю, мне здесь недалеко.

Она натянула сапоги, удивленно посмотрела на свои ноги и вдруг снова всхлипнула.

— Это что же так? — спросил Колька. — Может, жмут?

Она помотала головой и пошла к школе, а Колька поплелся за нею.

— Да будет вам… Сапоги надо достать — всего и делов!. А носки вам моя мама свяжет.

Учительница не отвечала.

— Хотите, буду вас каждое утро с горки спускать?

— Иди домой, — глухо сказала она. — Простудишься… Холодно, иди.

Но Колька не унимался:

— А смеяться-то никто больше не будет, вы не беспокойтесь… Вы уж не уезжайте от нас.

Учительница, прижимая к себе тетради и туфли, шла к школе. Только сильно хлопали на ней сапоги.

У входа их встретил директор. Он оглядел Эмилию Борисовну и Кольку, хмыкнул и сказал:

— Слезы-то утрите… Дайте туфельки ваши подержу. — Когда за нею закрылась дверь, директор грустно подмигнул Кольке и спросил: — Ну, что, брат Лабутин, худо?

— Вы это… как его… — заговорил Колька, переступая с ноги на ногу, — вы тесу мне дайте.

Директор удивленно поднял, брови, потом понял.

— Тебе — дам. Уважаю тебя, Лабутин, Сколько тебе нужно: кубометр, два?

— Ступенек двадцать там будет… Да перила…

— Думаешь, не уедет?

— Останется! — убежденно сказал Колька. Потом он поманил директора пальцем, и тот наклонился.

— Туфельки-то красные… наверху, в грязи!.. А она-то… в чулках — вниз!.. Ну, кино!

— Да ну? — спросил директор.

— Ну да!

И они весело засмеялись.

ВРАТАРИ

«Вот возьму один мяч и побегу домой», — решил Филя и крикнул:

— Митяй, постоишь? Мне домой надо.

Колено распухло, а под коричневыми нитяными перчатками ныл палец, нарывавший со вчерашнего дня. Поваляли его сегодня здорово, а Колька Лабутин угодил еще своим сапожищем по колену. Нет, надо было сразу после этого идти домой.

Филя вышел из ворот, пока мальчишки возились на противоположном конце поля, и сорвал подорожник, чтобы приложить к пальцу. Но в это время на поле что-то изменилось, игроки остервенело помчались прямо на него.

— Вратарь, на место! — услышал он чей-то голос, кинулся было к воротам, упал, но мяч прокатился мимо его рук. И уже встав, он увидел над собой Малагу.

— Ну, что, самодеятельность? Нервишки не выдерживают? — усмехнулся Малага. — Лечиться надо. А ну-ка все сюда! Сам буду тренировать.

Мальчишки столпились вокруг знаменитого лесхозовского вратаря. Был он не один, поодаль его приятель, механик с лесопильного Артем Гуляев. Оба были принаряжены в черные костюмы и белые рубахи, расстегнутые у шеи, а забрели на поле случайно, пока ожидали автобуса, чтобы ехать в район.

— Ну, кто встанет? — спросил Малага. — Или, может, все сразу? А то давай!

— Филя! — закричали ребята. — Филя встанет!

— Это который Филя? Вот эта дырка? И это всё, что у вас есть?

— Не могу я… — сказал Филя, опустив голову. — У меня коленка болит… И палец нарывает. Еще со вчера…

— Ну, у кого еще что болит? — спросил Малага, наступив узконосым ботинком на мяч. — На горло никто не жалуется? А на аппендицит?

— Да ладно, Малага, не может он, — сказали ребята. — Пусть Феоктистов Васька постоит. Иди, Васька, постой!

Васька натянул перчатки, поданные ему Филей, и сразу же суетливо забегал вдоль ворот в ожидании Малагиного удара.

Малага отодвинулся слегка, коротким движением ноги послал мяч, и Васька тотчас же был сбит с ног.

— Нет, не могу я… — сказал он, растерянно улыбаясь. — Боязно как-то. Кабы из своих кто…

— Эх, Филя бы встал! — крикнул Ванька Генеральский. — Может, попробуешь, Филя, а?

— Попробуй, — заговорили ребята, — ведь не умрешь, попробуй!

— А может, и в самом деле встанешь? — спросил Малага. — Не бойсь, сильных бить не буду. И выше роста тоже не дам.

Филя слушал все это, наклонив голову, и вдруг, решившись, захромал к воротам.

Первый мяч пришелся ему на грудь.

— Хорошо! — сказал Малага. — Молодец. Эй, подайте ботинок!

Мальчишки принесли ему ботинок, отлетевший во время удара.

— Ну, а теперь — в левый угол. Не торопись, падай ровно с ударом моей ноги! Р-раз!

Филя распластался в броске, встал с земли с мячом в руках и, одновременно морщась от боли и улыбаясь, выкатил мяч Малаге.

Мальчишки довольно загудели:

— Не торопись, Филя, отдыхай!

А Ванька Генеральский вдруг крикнул из толпы:

— Не бойсь, Филя, тренер-то тряпочный!

— Это кто сказал? — не оборачиваясь, спросил Малага. — Слышь, подойди ко мне, кто это сказал.

— Эй, Малага, хватит! — крикнул Артем, безразлично покуривавший на скамейке. — Мы так и на автобус опоздаем. Слышь, пойдем!

— Успеем… Ну, а что у тебя в правом углу? Дырка?

— Сам ты дырка! — крикнули из толпы. — Не бойся, Филя, ему и не забить!

А Генеральский громче всех:

— На встрече с солдатами три мяча пропустил! И-эх!..

Малага разбежался, но у самого мяча сделал поворот и ударил по мальчишкам. Они рассыпались в разные стороны, а Малага, уткнув руки в бока, захохотал.

— Эй, еловы шишки, пасни мяч сюда! — кричал он. — Да не бойтесь. Я дядя добрый!

Ему кинули мяч, он ударил по воротам, и Филя опять отбил. Он стоял, согнувшись, сухонький, покрытый грязью и синяками, и только глаза его исподлобья следили за Малагой.

Все мальчишки переместились теперь к воротам, облепили штанги, и Малага остался один.

— Смотри-ка, новый Яшин выискался! — сказал он Артему, но сделался вдруг серьезным, скинул пиджак, снял с правой ноги ботинок и отошел на несколько шагов от мяча.

— Ты и штаны скинь, Малага! — кричали мальчишки. — Скорей попадешь!

— Это зло его берет, что кубок районный проиграли!

Но Малага как будто ничего не слышал, он только прощупал Филю глазами и, подбежав, сильно ударил по мячу.

Мяч просвистел, ударил Филю в лицо, сбил его с ног и отскочил.

Филя встал, поправил кепчонку. Из губы его текла кровь. Он был бледен и только потуже натягивал на больную руку перчатку. Мальчишки приумолкли, беспокойно поглядывая то на него, то на Малагу.

«Ну всё, — подумал Филя, — еще такой удар, и пойду домой. Коленка шибко болит. И голова кружится…»

— Автобус,