Она закатила глаза:

– Если у вас есть для этого причина, то объясните ее.

– Вы, кажется, рассержены.

– Да.

Он выглядел искренне озадаченным.

– На меня?

– Здесь нет больше никого другого, и я вас уверяю, что сержусь не на себя.

– Почему вам кажется, что я вам докучаю? Докучает? Впрочем, это более мягкое слово, чем если бы он сказал – сержусь. Но в любом случае нельзя не признать – она рядом с ним теряла спокойствие.

– Я думаю, что будет лучше, если мы сменим тему.

– Вероятно. – Он отступил назад, тем самым удивив ее, потому что она не ожидала, что он отступит. Он поднял ее руку, поклонился и произнес: – Мисс Недеркотт.

Она готова была спросить, почему он вернулся снова к столь официальной форме обращения, но ощутила, как его большой палец нежно прикоснулся к ее ладони, вызвав дрожь во всей руке. Их взгляды встретились, и он не отвел глаза, когда заключил ее ладонь в свою. Он медленно поднес ее к своему рту. Теплое дыхание опалило ее дрожащие пальцы, она замерла, ожидая, что он сейчас поцелует ей руку. Но вместо этого он притянул ее к себе, отпустил ее руку и обнял за талию.

Она открыла рот, чтобы приказать ему отпустить ее. Однако он накрыл его своим ртом. Шок перешел в желание, раздражение сменилось восторгом раньше, чем она успела сделать новый вдох. Не было ничего поспешного, яростного или агрессивного в этом поцелуе. В результате она обмякла в его объятиях. Его язык ласкал ее нижнюю губу, дразня и волнуя, а затем дерзко проник внутрь рта. Она в шоке ахнула. На этот звук наложился его смех, после чего его губы скользнули к ее шее. Она понимала, что делает глупость, позволяя ему эти действия, но была не в силах оттолкнуть его. Ей хотелось насладиться этими незнакомыми ощущениями, погрузиться и утонуть в них… вместе с ним.

Когда его рот двинулся к ее уху, она не смогла сдержать дрожь, которая сотрясла ее. Она ухватилась за лацканы его кителя и повернула голову таким образом, что ее рот оказался прижатым к его губам. Она сложила руки у него на груди. Удары его сердца участились, подобно тому как ускоряется движение фургона на крутом спуске. Впрочем, ее сердце билось еще быстрее, она слышала гулкие удары пульса в ушах. Ее руки скользнули вверх по его спине, и она с восторгом ощутила, как его сильные мышцы отреагировали на ее прикосновение.

– Ой… прошу прощения. – Голос долетел из-за спины Александра.

Голос Шиан.

Чайна резко отпрянула назад, глядя в упор на него, потому что ей требовалось какое-то время для того, чтобы собраться и посмотреть на сестру. Он одарил ее озорной улыбкой, и она почти ответила ему тем же. Она попалась в ловушку. Она позволила ему соблазнить себя и заключить в объятия с помощью фальшивых слов и сверкающих глаз. Впредь ей следует найти в себе мудрость никогда не принимать их всерьез.

– Я… я прошу прощения, но мне очень нужно переговорить с тобой, Чайна, – сказала Шиан, стоя в проеме двери. – Я не собиралась… ничему мешать…

Чайна повернулась к сестре и с радостью обнаружила, что на ее лице не видно ни осуждения, ни любопытства. Шиан смотрела на Александра, который стоял со спокойным видом, опираясь локтем на книжную полку.

– Входи, – сказала Чайна.

– Мисс Недеркотт, – добавил Александр, поклонившись Шиан.. – Как вы можете видеть, еда, которую вы приносили, поставила меня на ноги.

– Я рада это видеть. – Шиан перевела взгляд на Чайну и сказала: – Наши гости уже здесь.

Чайна готова была обнять сестру. Надо же, она вела себя так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего. Более того, шагнув в комнату, она сказала Александру:

– Просим извинить нас. Мы сейчас будем приветствовать наших гостей. Вы можете оставаться здесь и почитать. Если вам понадобится помощь для того, чтобы вернуться в вашу комнату, я пришлю к вам кого-нибудь. Любой из наших людей – в вашем распоряжении…

– Я был бы благодарен за помощь.

– Но наши гости…

– Я буду рад участвовать во встрече ваших гостей, если вы не возражаете. Мне будет интересно познакомиться с ними. Я никого не знаю в Йоркшире.

– Разумеется, вы можете присоединиться к нам, – сказала Чайна, изображая спокойствие и уверенность. Она хотела выглядеть столь же искренней, как прозвучали ее слова. Она надеялась, никто не заметит ее душевного смятения и ей удастся сохранить лицо, идя вместе с Александром и сестрой через весь дом.

Чайна вскоре с облегчением убедилась, что ей можно не беспокоиться. Шиан все время занимала Александра разговором. Она спрашивала его о впечатлениях, которые он вынес сначала из осмотра Римского лагеря, а затем замка Недеркотт. Чайна хотела бы научиться общаться с людьми так же легко, как это делала Шиан. Но ей всегда было проще оставаться в тени, позволяя своим словоохотливым сестрам брать ведущую роль на себя, Сейчас Джейд больше не жила в замке, и Шиан скорее всего тоже останется здесь недолго. В последние месяцы сэр Генри Кранлер уделял ей много внимания, когда она бывала вне замка – в церкви или на рынке в Пиккеринге. Доходили ли до Шиан слухи о том, что сэр Генри готов просить ее руки?

Глупо прислушиваться к слухам. Они по своей значимости сродни молочной пене.

Чайна была настолько погружена в свои мысли, что едва не столкнулась с Александром. Он выставил руку, чтобы остановить ее, и она очнулась от бушевавших в ней мыслей.

Рот его напрягся, и она поняла, что обидела его. Она попыталась сказать самой себе, что будет лучше, если между ними вырастет стена. Когда он заключил ее в объятия и поцеловал, она забыла о своем обещании Квинту.

– Я сожалею, – сказала она, хотя вряд ли он понял, что она имела в виду.

– Я тоже. Я не хотел вас напугать. – Его голубые глаза, казалось, впились в нее, и она еще раз задалась вопросом, понял ли он истинное значение ее слов.

– Поторопитесь! – Шиан засмеялась, жестом показав, что надо скорее спускаться вслед за ней. – Вебстер уже предупредил меня, что карета подъезжает к воротам.

– Это лакей, – негромко пояснила Чайна, когда сестра почти побежала вниз по лестнице.

– Я так и понял. – Александр опирался рукой на дубовые перила, осторожно спускаясь по лестнице. – Ваша сестра никогда не скрывает то, что думает или чувствует, это так?

– Да. Я думаю, она ведет себя так, потому что она – художник. Она вкладывает всю себя в каждый свой рисунок. Так же относится и к жизни.

– Этому можно лишь позавидовать.

– Да.

Он остановился на нижней площадке лестницы, держа руку на толстой дубовой балясине.

– Если вы завидуете, то почему вы не такая, как она? Вы скрываете свои мысли.