Мартин махнул рукой и крикнул:

– Эй, Павел, иди-ка сюда!

От стола с игроками отделился высокий нескладный юноша. На вид – еще моложе Карла. На его светлой рубахе был чуть криво нашит большой черный крест. Подпоясанные веревкой штаны и грубые башмаки с головой выдавали в нем вчерашнего крестьянина. В руках Павел держал пустую кружку.

– Иди-иди, – сказал Мартин и, когда тот подошел, тише добавил: – Тут вкуснее наливают.

– А за что? – сразу спросил Павел у Мартина, опасливо косясь при этом на Тимофея.

– Мастер выясняет, кто где был во время боя, – пояснил Мартин.

– А, ясно. – Павел устроился с краешку на скамье и сразу доложил: – Мы с Тилли на воротах были.

– Вы вдвоем? – спросил Тимофей.

– Я же говорил вам, мастер, лишние бойцы тут лишними не бывают, – отозвался Мартин.

– Именно так, мастер, – с готовностью поддакнул Павел. – Маловато нас. Вы бы лучше понаделали нам побольше всяких машин.

– Материала мало, – ответил Тимофей. – Да и кто их обслуживать будет?

– А сами они пулять не могут? – спросил Павел.

– К сожалению, нет.

Павел тихо вздохнул. Тимофей плеснул ему немного в кружку. Павел держал ее двумя руками, но попробовать не решался, пока Мартин не отхлебнул из своей. Тогда он тоже сделал глоток.

– Ух ты, – прошептал он. – Никогда такого не пробовал.

– Какие твои годы. – Мартин махнул рукой.

– Скажи, Павел, а барон разве не с вами был? – спросил Тимофей.

Мартин бросил на него внимательный взгляд, но ничего не сказал.

– А, нет, он потом подошел, – ответил Павел. – Вы же спрашивали, кто все время был?

– И это тоже, – уточнил Тимофей. – А когда он пришел?

Павел напряг мозг и сообщил, что барон появился на воротах, когда мимо тех уже конные лучники проскакали. Нарявкал на караульных, строго посмотрел на врага и пошел себе дальше. По словам Павла, ушел он куда-то вниз, а куда – он не видел, поскольку, как было велено, следил в оба глаза за всадниками, пока те за угловой башней не скрылись.

– За что нарявкал-то? – спросил Тимофей.

– А, у нас там дверь на галерею не заперта, а положено держать ее закрытой, – пояснил Павел.

– На ту галерею, где сэра Жерара убили?

– Ага. – Павел два раза старательно кивнул. – Только она была закрыта, мастер, я сам до того проверял. На Тилли в этом деле надежда слабая. Может, ее сам сэр Жерар и открыл. Я, как господин барон ушел, потом спустился еще раз проверить. Он-то любит пропесочить, чтоб, стало быть, дисциплина была, но все по делу. Ну да – открыта, а за дверью я его голос услышал.

– Чей голос? – уточнил Тимофей. – Барона?

Павел помотал головой:

– Не-а, сэра Жерара.

– И что он сказал? – спросил Тимофей, постаравшись, чтобы сам вопрос прозвучал как бы между прочим. Мол, это я так, разговор поддерживаю.

Мартин молча пил вино и смотрел куда-то в сторону.

– Он сказал: «Вот оно, значит, как!» – На словах рыцаря Павел попытался придать голосу строгость, но получилось откровенно слабовато: – И голос у него такой был, как будто он кому-то сейчас всыплет.

– Кому? – спросил Тимофей.

Павел развел руками.

– Этого я, мастер, извините, не видел. Меня только что барон пропесочил, оно мне надо – еще и добавки отхватить от сэра Жерара? Я вообще дверь не открывал. Только засов задвинул, как положено, и бегом обратно на свой пост.

– Понятно. Спасибо тебе, Павел.

– Так… пожалуйста, мастер. Обращайтесь, если что.

Тимофей разлил остатки вина по кружкам. Начал с Мартина, потом себе и остатки уже вытряхнул Павлу. Мартин поднял свою кружку и провозгласил:

– За помин души сэра Жерара. Непростой был человек, но хороший воин.

* * *

Тимофей нашел Карла на галерее, рядом с Орестом. Безумец рукой ел из миски крупно нарезанные овощи. Вынув очередной кусочек, Орест нежно оглаживал его и отправлял в рот. На его лице при этом было написано безграничное блаженство. Карл стоял рядом, опираясь на перила. Тимофей поднялся к ним по лестнице. Кровь убитого рыцаря кто-то уже присыпал песком.

– Извините, мастер, – сказал Карл. – Я немного отвлекся от нашего дела.

– Ничего страшного, – отозвался Тимофей. – Заметил что-нибудь интересное?

Рыцарь помотал головой. Впрочем, Тимофей ни на что особенно и не рассчитывал. Просто иногда случалось так, что ему все-таки улыбалась удача. Нечасто, правда, и, похоже, не в этот раз. Ему улыбнулся Орест и предложил кусочек огурца.

– Спасибо, Орест, я уже отобедал, – сказал Тимофей. – Ешь сам.

Тот положил огурец в рот и начал медленно пережевывать.

– Я наблюдал за семейством караванщика, – продолжил рыцарь.

– Это ты правильно придумал, – похвалил его Тимофей. – Если кто-то убил сэра Жерара, чтобы стать к этой женщине ближе, он вполне может как-то выдать себя.

– Или он может убить барона, – предположил Карл. – Тогда он станет еще ближе.

– Это верно, – согласился Тимофей. – Кстати, а где он?

Карл указал рукой направление. Барон у ворот беседовал о чем-то с сэром Патриком. За спиной рыцаря скучали в ожидании приказа два крестоносца. Судя по плащам темно-песчаного цвета, речь шла об отправке в разведку. Барон в своем красном плаще вряд ли собирался составить им компанию.

– Женщина заметила, что я за ними наблюдаю, – сказал рыцарь.

– Сразу заметила?

– Нет. Но довольно быстро. Улыбалась мне. – Рыцарь покачал головой. – Наверное, думала, что у меня те же помыслы, что и у барона.

– Ну, это не самые дурные помыслы, – заметил Тимофей.

– Пока не начинаешь за них убивать, – уточнил Карл.

– Это верно.

Они помолчали, глядя во двор. Лагерь под навесами жил своей тихой жизнью. Кто-то отдыхал в тени, кто-то чинил одежду или обувь, немногие готовили еду. Зверская жара убивала всякий аппетит. По крайней мере, у большинства людей. Орест уплетал овощи за обе щеки.

– Она принесла, – сказал Карл, кивком указав на навес караван-баши.

Жена караванщика сидела на ковре, привалившись спиной к здоровенному сундуку, и штопала рубашку. Словно почувствовав на себе чужие взгляды, она подняла голову. Карл с Тимофеем сделали вид, что просто разглядывают двор. Женщина едва заметно улыбнулась и снова склонилась над рубашкой.

– А ее муж? – спросил Тимофей.

– Невозмутим, как баран. Валяется на ковре, даже ни разу не пошел посмотреть, как устроились его люди. Тоже мне баши! Его жена собрала тряпки, которые он раскидал, потом приготовила обед. Принесла немного Оресту. Я слышал, как она ему при этом сказала, что овощи – это единственная еда, которую можно есть в такую жару. Больше она ни с кем не общалась, и никто к ней не подходил.