Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последнее советское Правительство решается на то, о чем несколько лет назад было невозможно и говорить, – масштабное повышение цен на важнейшие виды потребительских товаров… Новые цены и тарифы предполагалось ввести в действие со 2 апреля 1991 г. Правительственный вариант реформы розничных цен предусматривал их повышение на 60%. На деле цены выросли на 90%, на мясо и птицу – в 2,6 раза, колбасные изделия – 3,1 раза, хлебобулочные изделия – в 3 раза.
27 марта 1991 г.
Союзные власти вводят запрет на проведение шествий, митингов и демонстраций. Принято решение о вводе войск в Москву. Через день войска из столицы выводятся.
«Российская газета» от 30 марта 1991 г.
Последние события еще раз подтвердили: действия, предпринимаемые президентом, всегда достигают обратного результата, вопреки тому, что задумывалось.
23 апреля 1991 г.
В подмосковной резиденции Президента СССР Ново-Огарево подписывается соглашение «9 + 1» между девятью республиканскими лидерами (кроме Прибалтики, Молдавии, Грузии и Армении) и Президентом СССР, запустившее подготовку нового Союзного договора.
12 июня 1991 г.
На выборах президента РСФСР Борис Николаевич Ельцин в первом же туре одерживает победу над соперниками: Н. И. Рыжковым, В. В. Бакатиным, А. М. Макашовым, В. В. Жириновским – и становится первым всенародно избранным президентом России.
1 июля 1991 г.
На встрече в Праге официально распущена Организация Варшавского договора.
В конце июля 1991г.
Опубликовано «Слово к народу», среди подписавших – писатели Валентин Распутин, Юрий Бондарев, Александр Проханов, генералы Валентин Варенников и Борис Громов, будущие члены ГКЧП Василий Стародубцев и Александр Тизяков. Из письма: «Братья, поздно мы просыпаемся, поздно замечаем беду, когда дом наш уже горит с четырех углов, когда тушить его приходится не водой, а своими слезами и кровью. Неужели… снова кинем себя в жестокие жернова, где перетрутся кости народа, переломится становой хребет России?» Борис Ельцин называет обращение «плачем Ярославны».
18 июля 1991 г.
Президент СССР М. С. Горбачев направляет в Верховный Совет СССР и Верховные Советы республик проект договора «О Союзе суверенных государств».
29 июля 1991 г.
Проходит последняя встреча М. С. Горбачева, Б. Н. Ельцина и Н. А. Назарбаева в Ново-Огареве по вопросам Союзного договора. Подписание договора назначено на 20 августа, после отпуска президента СССР в Крыму.
Итак, первая половина 1991 года. Пожалуй, самый активный и плотный на события отрезок периода конца 1980-х – начала 1990-х, бурный и многоликий. В самом деле, январские столкновения в Прибалтике, многотысячные акции в Москве, войска и бронетехника на улицах столицы (кажется, впервые после марта 1953-года [24] ), мартовский лукавый референдум, запуск Новоогаревского процесса, экономические конвульсии Союзных властей (денежная реформа, скачки розничных цен) и так далее – очень много событий. И будто растворенное в воздухе ожидание больших перемен. Или большой беды.
Сергей Александрович, как вам, особенно сегодня, видится этот период, этот отрезок? Что вам запомнилось наиболее отчетливо? Что показалось самым значимым? К чему невольно возвращаетесь в памяти?
Вы знаете, событий действительно очень много, но я бы их рассматривал в контексте того положения, которое складывалось в 1980-е годы с приходом Горбачева к власти. Я бы на первое место поставил экономику: безусловно, все идет отсюда.
Экономика была совершенно в жутком состоянии. Насколько я знаю, у нас в Советском Союзе скопилось оборудования, материалов на три годовых бюджета. Не покупали. Делали, производили, но не покупали. Значит, надо было искать деньги – на поддержку колоссальной армии, на поддержку наших пенсионеров, инвалидов. Надо было искать деньги на зарплату и прочее.
И особое положение здесь, конечно, занимала Россия. В какой части? Даже в докладе Власова[25] совершенно четко говорилось о том, что у нас произошла деформация – вообще говоря, перекос между союзными республиками и в промышленности, и в социальной сфере. В России было сосредоточено 76% всей крупной промышленности, фактически Россия работала на весь Советский Союз. В то же время Россия получала в качестве социальных средств меньше, чем любая союзная республика, и это, безусловно, сказалось на жизни, на настроениях россиян и привело к тому, что россияне первыми рванули с желанием проводить реформы.
Я должен сказать, что когда мы в 1990 году шли в депутаты Верховного Совета России, то настроение было – поддержать Горбачева, потому что уже тогда мы заметили его колебания, заметили довольно серьезное сопротивление. И мы думали, что будем вместе с ним единой командой. Но случилась беда.
Горбачев, видимо, не посчитал возможным признать за Россией право на какие-то самостоятельные шаги. И в этом плане главной причиной общего торможения он считал то, что во главе России стал Ельцин. При тех отношениях, которые между ними сложились, это усугубляло ситуацию, а окружение Горбачева, видимо, на этом еще и играло. И тогда мы почувствовали не помощь со стороны Горбачева и не его готовность принять нашу помощь, а желание противостоять тому, что происходило в российском парламенте. И, к сожалению, очень много сил было потрачено на это противостояние.
К этому противостоянию мы еще обязательно вернемся…
Это противостояние в конечном итоге начало выражаться в наших документах и решениях. Мы приняли Декларацию о суверенитете как ответный шаг на не очень умный, я считаю, шаг Горбачева, когда он призвал российские национальные и автономные республики и образования в качестве фактически союзных субъектов на подписание Союзного договора. Естественно, так он заставил нас защищать наш суверенитет и целостность Российского государства.