– Ну, а как мы их можем поссорить? Лично я не представляю.

– Да легче легкого, – сказала Марта – Например, ты или я переспим с ним.

– Но Сара с нами потом не будет разговаривать, – запротестовала Ромашка.

– Да но по крайней мере она вообще сможет разговаривать… потому что останется в живых.

– Ой, только этой мелодрамы не надо. Это реальная жизнь, и он ее не убьет.

– Да, и обычные люди такие вещи друг с другом делают, – мрачно заметила Марта.

– Может, просто найдем Саре нового парня? – предложила Ромашка.

– Саре не нужен новый мужик, она хочет Билли.

– О'кей. А как насчет того, чтобы его кто-нибудь припугнул? ~ Со стороны миролюбивой Ромашки это было необычное и довольно вызывающее предложение.

– М-м-м, неплохая мысль. Только надо найти кого-нибудь посерьезней, чтобы он реально перепугался.

– То есть не такого, как?…

– Ну, Чарли или мой папаша, – ответила Марта – А давай просто пойдем и сами купим ствол, прижмем его к стенке и скажем: «Оставь нашу подругу в покое, а не то мы тебе яйца отстрелим».

Посмотрев друг на друга, они громко расхохотались.

В конце концов они обе решили, что начнут процесс решения Сариных проблем, поговорив сначала с Билли, и Ромашке как общепризнанному миротворцу выпало сделать первую попытку. Она решила позвонить Билли на работу, чтобы Сара ни о чем не догадалась, но потом поняла, что не знает, где он работает. Она тут же набрала номер Марты.

– А, это какая-то фирма в Уайтчепеле, – сказала Марта. – Все убийцы оттуда.

– Э-э?

– Да это я так, про Джека Потрошителя вспомнила.

– Нет, он убивал в Уайтчепеле, а не вышел оттуда.

– Откуда ты знаешь?

– Так, во-первых, никто не знает, кем он был на самом деле, поэтому откуда он родом – неизвестно, а во-вторых…

– Не утруждай себя насчет «во-вторых», меня не очень-то радуют истории об убийцах проституток.

– Ну да, ты у нас большая толстая феминистка и бунтарка.

– В любом случае у меня есть телефон Билли. Ручка есть?

Ромашка сжала зубы и набрала его номер, очень надеясь, что у него автоответчик, но трубку снял сам Билли.

– Алло, Билл Тэйлор слушает.

– Билл, это Ромашка.

Возникла небольшая пауза, в течение которой Билли принял информацию о том, что одна из подружек его девушки позвонила ему на работу. За секунду он прикинул: она либо хочет переспать с ним, либо его нагреть.

– И что я могу для тебя сделать?

Ромашку эта фраза разозлила. Про себя она сказала: «Ты ничего не можешь сделать, козел, это я хочу сделать из тебя нормального члена общества». На самом деле она сказала:

– Нам надо поговорить кое о чем. Мы можем встретиться?

– Очень загадочно, – ответил Билли.

– Я выступаю в среду в баре «Лягушка», – сказала Ромашка. – Ты не мог бы встретиться со мной до начала выступления. Скажем, в семь?

– Хоть намекни, зачем.

– Нет. Поговорим при встрече, – Ромашка повесила трубку.

– Кто это был? – спросил Чарли, чей радар вытащил его из ванной раньше времени.

– Никто. Ошиблись номером.

Чарли удивился, зачем Ромашке понадобилось лгать, никто ведь не верит в это «ошиблись номером», но на этот раз не стал поднимать шум и вместо этого пошел на кухню, чтобы заварит чаи, ужасный на вид, вкус и цвет.

Ромашку немного покоробило, что Чарли не закатил скандал третьего уровня. Возможно, он решил приберечь это для группы управления гневом, поход туда был намечен на тот же вечер, когда она должна была встретиться с Билли.

У Ромашки упало сердце, когда она представила себе худший сценарий развития событий: с Билли ничего не вышло, весь концерт насмарку, Чарли в бешенстве, узнав, что она встречалась с Билли и разговаривала с ним без свидетелей.

И почему кругом один напряг? Почему жизнь не может состоять из веселья, расслабухи и кайфа? Насколько легче было бы ничего не делать, чем решать людские проблемы. Ромашка вспомнила одно высказывание, которое ее отец постоянно повторял ей в детстве, таская с собой на демонстрации в Гайд-парке. Он говорил: «Чтобы зло восторжествовало, необходимо лишь, чтобы хорошие люди ничего не делали».

Как же больно это было слышать! Почему это не могло быть, например, так: «Для торжества добра нужно лишь, чтобы хорошие люди сидели на попе ровно и бухали вино»? Почему сование носа в чужие проблемы всегда оборачивается головной болью?

Среда пришла со скоростью молодого гопника, как и все дни, отмеченные мрачными предчувствиями, и Ромашка обнаружила себя идущей в направлении бара «Лягушка», повторяя текст своего выступления.

Человек, стоящий за «Лягушачьей» империей, состоявшей из единственного мрачного клуба на отшибе, решил вскочить на подножку экспресса комедийного жанра, понятия не имея, куда тот движется; удобства, как обычно, оставляли желать лучшего, и Ромашка не могла поверить, что ей придется переодеваться либо в вонючей кабинке туалета, либо на тротуаре снаружи.

Ромашка заметила в женском туалете Марти Маверс, амбициозную австралийскую комедийную актрису, которая вела счет своим и чужим заработкам и совала свой нос в дела соответствующих людей с телевидения так глубоко, что, будь ее нос длиной с рубильник Ромашки, у них бы давно кишки вылезли. Ромашка решила, что уж лучше она постоит на тротуаре с Данком, выпускником Кембриджа, который считал, что выступать в комедийных клубах Лондона куда опаснее и прикольнее, чем путешествовать по Южной Америке, к большому разочарованию родителей, поскольку они не знали, куда еще девать деньги. Отсутствие у них воображения было прямо пропорционально их состоянию.

Билли обнаружил болтающих Данка и Ромашку, но тут начался дождь, и они сбежали в относительную теплоту бара, хотя позже Ромашка обнаружила, что аудитория была на пару градусов холоднее точки замерзания.

– Ну что, на свидание меня пригласить хочешь? – спросил Билли.

– Размечтался, – Ромашка наглела по мере приближения к сцене.

– Тогда в чем дело?

– Хочу поговорить с тобой о Саре, – заявила Ромашка.

– Наши с Сарой отношения не твоего ума дело, – возмутился Билли.

Отдавая себе отчет в том, что она говорит как упертая феминистка, Ромашка выпалила:

– Сара – моя хорошая подруга, и я не хочу, чтобы ей вредили.

Она ожидала взрыва, но вместо этого Билли просто засмеялся.

– Что ты болтаешь, глупая женщина! О каком вреде может идти речь?