– Магесса – это смертная женщина, получившая магические способности в течение жизни, а не родившаяся с ними, как это происходит у всех остальных.

– А почему Мариэтта – мифический персонаж? Может, она существовала на самом деле? Откуда вы знаете, что всё это – миф?

Я не могла оторвать от картины глаз. Казалось, если присмотрюсь как следует, найду ответ на какой-то безумно важный вопрос, который сам по себе еще не сформировался.

Ректор повернул меня к себе за плечо.

– Потому что магесс не бывает, Никитина. В этом мире невозможно добавить себе новых способностей. Только усилить старые, как это произойдет в твоем случае, если перестанешь отвлекаться на всякую ерунду.

Я извернулась, снова вглядываясь в женщину и в серпантин за ее спиной.

– А может, она добилась этого не в нашем мире, а… в другом, куда смогла попасть… Что за дорога у нее за спиной? И зачем вы ее повесили, если она – всего лишь глупый миф?

Гордеев дернул меня к себе и нетерпеливо встряхнул.

– Затем, что это работа первого в Сокрытом Мире сюрреалиста, и очень важна для понимания искусствоведения нелюдей. Ты закончила облизывать мою картину? Можно показать тебе кое-что более важное?

Я нахмурилась.

– Я вроде как Видящая здесь, разве не так? И мне кажется, что Мэриэтта хочет, чтобы я рассмотрела ее поближе. Но, если вы будете отвлекать меня, как тогда возле машины… – осекшись, я поняла, что снова заливаюсь краской.

Ректор поднял бровь.

– Отвлекать тебя? Это как?

Я почувствовала, что начинаю злиться.

– А то вы не знаете! Лезть мне в мозги! Заставлять… ну… чувствовать себя… странно…

Секунду он молчал, потом расплылся в насмешливой улыбке.

– Всё еще думаешь, что это я делаю твои трусики мокрыми? Я вроде как уже объяснил, но могу еще раз. И надеюсь, это будет в последний раз, когда мы поднимаем эту тему. Так вот, Никитина, слушай внимательно, – он взял меня за плечи и проговорил, чеканя каждое слово. – Если бы я захотел воспользоваться ментальной магией, чтобы трахнуть тебя сегодня, ты бы уже скакала на моем члене и стекла бы выбивала воплями…

Пощечина прилетела и хлестанула его по лицу раньше, чем я осознала, что это Я делаю. Это Я влепила Гордееву пощечину! Да еще такую, от которой голова его дернулась в сторону, глаза мгновенно стали красными как уголья, а лицо всё сплошь покрылось змеиным узором.

– Что ты себе позволяешь… – прошипел он, хватая меня рукой за горло. – Маленькая дрянь…

Глаза его сузились, потому вдруг резко расширились, вспыхнули, как два маленьких багровых солнца, и я почувствовала, что меня засасывает, затягивает на этот страшный, багровый свет… несет куда-то в водовороте огненных вспышек – всё быстрее и быстрее… скручивает, сворачивает в тугую, смертельную петлю, перекрывая дыхание и заставляя сердце выпрыгивать из грудной клетки…

– Черт, черт! – отпрянув, Гордеев, оперся рукой о стол. Закрыл второй рукой глаза и забормотал, пытаясь восстановить дыхание. – Спокойно, твою мать… Спокойно…

Я тоже задыхалась, сложившись пополам и открывая рот, как рыба, вытащенная из воды.

– Что это… было?

– Твоя смерть, Никитина… – судорожным рывком он подтянул меня ближе и прижал голову к груди. – Будь я… лет на пятьдесят моложе…

– Что?! – я вырвалась из его объятий, отступая сразу на несколько шагов и упираясь коленями в стол. – Серьезно?! Вы чуть не убили меня из-за пощечины?!

– Поднять руку на Дарагхи карается смертью, – процедил он сквозь стиснутую челюсть, прожигая меня всё еще огненным взглядом. – Тебе крупно повезло, что я смог сдержать себя, глупая девчонка!

– Я, может и глупая! – у меня внутри всё клокотало, и я совершенно не желала прислушиваться к внутреннему голосу, который призывал меня заткнуться. – Вот только я не шлюха – плыть от каждого похотливого препода, который распускает на меня руки! И буду весьма признательна, если вы перестанете намекать на то, что я сама… такая! Потому что это вы меня заставляете!

– Я уже сказал тебе! – прорычал он, снова шагая ко мне. – Я уже устал повторять, что ты течешь от меня сама, без моего вмешательства! Хочешь доказательств?

– Хочу! – выпалила я, даже не задумываясь о том, что он имеет в виду.

Белые зубы сверкнули в плотоядной ухмылке.

– Отлично. Я покажу тебе, что означает мое настоящее участие, и докажу, что если бы я задался целью трахнуть тебя, то сделал бы это уже давно. Идем! – схватив меня за руку, он потащил меня обратно сквозь портал.

– Что… О чем вы? – я не сопротивлялась, настолько была ошарашена внезапной сменой курса. Он вроде как только что меня убить собирался! – Куда мы идем?

Он хмыкнул.

– Тренировать твою устойчивость, Видящая. Я буду соблазнять тебя всеми доступными мне ментальными способами, а ты… пытаться противостоять моей магии. Если сможешь – получишь трофей, о котором давно мечтала… А не устоишь – не обессудь, но я пойду до конца. И не факт, что буду нежным и аккуратным любовником, учитывая то, как сильно ты меня разозлила.

Пока я переваривала, понимая, в какое дерьмо снова вляпалась, он быстро провел меня сквозь анфиладу из нескольких широких зал в самую последнюю – большую, но довольно уютную комнату, с накрытым для ужина круглым столом, камином, ковром и огромными окнами от пола до потолка.

Я замерла в изумлении, уставившись на открывшуюся вдруг великолепную панораму ночного города. Где все это находится в обыкновенном офисном здании?!

– Что желаете на ужин, Демьян Олегович?

Обернувшись на незнакомый голос, я увидела официанта, поджигающего свечи в высоком подсвечнике посреди стола.

– Что-нибудь романтичное, Влад, – с вальяжным видом ответил ректор, отодвигая для меня стул и приглашая подойти. – Легкое и расслабляющее. На твой вкус.

– Подам ризотто с шампиньонами и салат. Вина?

– Только для меня. Елена желает сегодня оставаться… в трезвом рассудке. Не правда ли, дорогая? – гипнотическим, с мягкой хрипотцой голосом произнес он над самым моим ухом и будто случайно тронул за руку, чуть пониже короткого рукава футболки.

От прострелившего меня неожиданного разряда колени дернулись сами по себе вперед… и обмякли, еле удерживая меня в вертикальном положении. Воздух вскипел, становясь густым и наэлектризованным, кровь гулко застучала в висках…

Лучше бы, конечно, и мне вина, подумала я слабо, борясь с желанием закрыть глаза и запрокинуть голову на плечо мужчине, так удобно оказавшемуся позади меня…

Но хитрый гад явно не хочет, чтобы я потом имела возможность оправдаться тем, что напилась.

Что ж… Умно, ничего не скажешь.

В последний раз я рассмотрела возможность побега. Бросила взгляд на дверь, на ошеломительный ночной пейзаж… И поняла, что побег не решит ровным счетом ничего.