пустим, — я нарочно говорила о своих планах вслух. — Зима впереди долгая, и скотину и работников надо бы до следующего хлебушка сберечь. Ладно, работайте дальше. Все половицы снять и начинайте укладывать глину под стропила. Девки сейчас будут корзинами таскать.

На этот раз обсуждать барские чудачества никто не решился. Молча кивнули и занялись делом.

Когда саман был уложен, мужиков позвали в людскую — пообедать. Сегодня щи были дополнены курицей. Павловна осудила такую расточительность, но люди занимались тяжелым трудом, пусть поедят. И оценят.

За едой Павловна и дед, оказавшийся неплохим плотником, вспомнили, что старый барин был картежником и ему иногда везло.

Наверняка империалы — заначка от жены. И хранить-то просто — позвал дворню, велел шкаф отодвинуть и уйти. Потом снял со стены, как я уже поняла, не просто саблю, а пехотный тесак — по сути короткий, тяжелый меч, приподнял половицы, кинул туда выигрыш. Опять позвал и велел шкаф на место задвинуть. И не успел сказать барыне перед смертью. А может, и сам забыл.

Семь золотых — это семьдесят рублей золотом. Если серебряные рубли размениваются нынче на ассигнации один к трем, то золото стоит еще дороже. Этот факт я выудила из памяти Эммочки. Правда, точного курса она не знала. Ничего, выясним. Пока прикину по серебряному — почти двести рубликов на ассигнации, за вычетом того, что обещала пожертвовать церкви. Было двести, да нашлось еще столько же… как минимум до нового урожая с голоду не помрем. Учитывая хилых, но вполне себе коров на скотном и зерно в амбаре — тем более. И будет на что семенной картофель у немцев покупать. А еще — земляное масло. Точно помню, что в Нижнем Новгороде на ярмарке его бочками продают, привозят из низовий Волги.

Нижний — это наш ближайший город. И до него можно добраться двумя путями. Либо по дороге на лошадях, либо на лодке по реке. Не бог весть какая водная артерия течет через поместье, так, переплюйка. Но она впадает в Ветлугу, а та, в свою очередь, несет свои воды прямиком в матушку всех русских рек.

Пока обедали, я все это обдумала. А также прокрутила еще пару вопросиков в голове. Когда в людской послышался шум отодвигаемых лавок и бригада крепостных поблагодарила за хлеб-соль, я вышла к ним с готовым решением в голове. Кнут болтунам уже озвучен, надо и пряником поманить.

— Хорошо поработали, мужички, да и до вечера еще много успеете. А за найденые папенькины деньги отдельно хочу вас наградить. Как закончим с полами, сходите на птичий двор. Каждый получит по хорошей несушке в хозяйство. Будут вашим деткам и яички, и куриная лапша к рождеству.

Мужики явно приободрились. Я думала сначала выдать им копеек по пять из медных денег, но потом решила, что наличку они скорее всего снесут в кабак. Там выпьют и точно начнут болтать. А курица — она и в крепостное время курица. Прибыток, хозяйство, жена похвалит, ребятишки порадуются. Крепостные у мелкопоместных дворян самые захудалые и нищие, все соки из них выжаты. Им и простая несушка сейчас — прибыток.

В общем, к вечеру все полы вскрыли и даже частично заполнили подполье саманом. Целые доски отобрали, пересчитали, заменили пару лаг. Гнилые тоже не без пользы пристроили — хорошие куски от них отпилили, пригодятся. А совсем трухлявые в печку пошли, натопив дом до жара. Вот и глина в подполе быстрее просохнет.

Все шло по плану. Только вот Ариша…

Глава 17

— Опять кто-то по коридору шастал, — доложила встревоженная Павловна. — И в каморку барскую нос норовил сунуть. Хорошо я Аришку надоумила метлой дверь подпереть. Тихонько открыть не получилось. Но я девку от греха опять под лавку угнала лежать, чтоб даже если заглянет кто — все одно ничего не увидел.

Я озабоченно кивнула. С беременной беглянкой надо что-то решать. Уже по всем деревням слухи пошли, что Уваровская девка с кузовом в речке утопилась. И теперь из под моста неосторожных путников в воду уволакивает. Особенно парней.

Но это бы и к лучшему, привидения в нашем мире неподсудны. Да только и другие слухи были — что сбежала и прячется где-то. Конечно, у меня под кроватью ее искать не станут. Пока. Но в доме, полном людей, долго такой секрет не утаить.

— Павловна, а сколько стоит нынче девку купить? — задумчиво спросила я, прикидывая наличность. Батюшкины империалы в этом деле точно пригодятся. Про хозяйство я умно придумала, но, кажется, туда деньги не дойдут.

— Ну, ежели не мастерица какая, на Кузнецком обученная, а обычная девка… — почесала бровь Павловна. — Не дороже пятидесяти рублей. Ассигнациями.

Последнее уточнение было важным. И цена не запредельная, потянем. Только вот согласится ли дядюшка, а еще точнее, его молодая барыня, мне девку продать? Если господская гордыня взыграет — так и откажет.

Значит, надо сделать так, чтобы жене дяденьки казалось, будто девке житье в Голубках хуже замужества за кривым пастухом выйдет.

Но об этом я буду думать чуть позже. Пока надо продвигать дела с утеплением.

На том и заснула. А с утра проинспектировала саманные подушки в полу, наскоро перекусила пирогами с кашей, снова выдала напутствие мужикам и отрядила девчонок резать сухой камыш. Благо, этого добра по берегам моей переплюйки было достаточно.

Смотрели дворовые на меня странно, но не спорили. Взбрело барыне в голову глину в подпол набивать? Ее дело. Захотелось сорняков береговых? Да за милую душу. Подневольному люду все едино. Прежняя-то хозяйка тоже чудила. Наедет в кои веки, раздаст бестолковых указаний, кладовые дочиста выгребет, да с телегами по разным монастырям и отошлет — принято было здесь так. А то и сама на богомолье соберется, и опять же письма с доверенными людьми шлет — снаряжайте еще припасов!

А эта, новая, пусть камышами тешится, все едино скоро надоест и она либо к дяденьке зимовать слезно попросится, либо еще с каким поручиком сбежит.

Так думали крестьяне, мне Павловна доложила. Ну, я не собиралась разубеждать народ на словах. А дела сами за себя скажут.

Камыш мне нужен был для стен. Саманную хату мне здесь не сложить. И венцы новые до зимы не справить. А вот жердей на обрешетку найдем, в крайнем случае мужики вытешут.

Что такое каркасно-камышитовый дом я знаю хорошо. В далекой