Обратилась к Иванне. После недавних стычек старостиха присмирела и постоянно демонстрировала готовность услужить. Поэтому, когда я запросила устную справку о потенциальных женихах, она, без уточнений для кого, назвала девять кандидатур и дала каждой характеристику. Правда, в половине случаев путалась с возрастом, но я решила уточнить у священника.

Потом задала тот же самый вопрос Таньке — она назвала пятерых. Наименьшим знатоком оказался Алексейка — предложил лишь троих, правда, с усмешкой добавил и себя. Я тоже усмехнулась, сказала, что ему свадьба пока не грозит. Сверила три списка, выбрала в нем два одинаковых имени. Один, бобыль за сорок, не годился. Перспективней был Андрон — тихий спокойный мужик, за двадцать, хороший лесоруб. Недавно овдовел — когда отъезжал зимой на заработки, лес валить, жена попала в прорубь, вылезла, но застудилась и померла. Двое детишек заботами бабушки были сыты и ухожены.

Поэтому я остановилась на Андроне. Мужик оказался понятливым, вместе со мной подробно обсудил приданое — коровку, два пуда ржи, отрез ткани и обещание отпустить зимой на заработок, а оброк с того не брать. После этого жених познакомился с невестой, и явного антагонизма не возникло. Даже нагулянного ребеночка Андрон готов был признать своим, пустив слух, что давно закрутил с Аришкой втайне от бар.

Осталась техническая сторона проблемы. Большого опыта общения с представителями духовенства у меня не было, поэтому я взаимодействовала с дьячком. Он заявил, что венчание, безусловно, возможно, но в таком важном деле спешить не стоит. Полагается проверить, насколько молодожены церковны, как постились, какие за ними незамоленные грешки, а главное — в какие из ближайших дней венчание допускают каноны. Я вздохнула, предложила десять рублей ассигнациями. Дьячок погрузился в церковный календарь, я добавила пятерку и выяснила, что обвенчать можно завтра вечером. Так и сделали.

Венчание вышло немноголюдным — только родня Андрона. Потом гости отправились в усадьбу, скромно попировать в людской с дворней. Аришу до родов я решила оставить у себя. Но перед тем, как покинуть храм, проследила, чтобы в церковную книгу внесли запись с именами и датой, а потом собственноручно переписала ее и дала на подпись отцу Даниилу. Он вздохнул, но не возразил против этой прихоти и подписал.

Что же поделать? Если рукописи и не горят, то только у самых-самых классиков. Когда же есть дубликаты, это сохраняет подлинники.

Для гостей и дворни испекли большой курник. Саму комнату подмели, осветили, так что было уютно. Я выпила рюмку наливки и уже приготовилась отведать пирога, как появился Алексейка.

— Нарочный от Ивана Платоновича прибыл, с письмом. Говорит, только барыне в руки отдаст.

В первую секунду я хотела сыграть в гостеприимную хозяйку и приказать позвать его в дом. Но пробудилась интуиция, и я вышла на крыльцо. Алексейке же было сказано отрезать кусок пирога и вынести с чаркой вина.

Дядиным посланцем оказался знакомый Кузьма. Пока он доедал пирог, я прочла послание.

«Душа моя Эммочка. Ждем тебя завтра на семейный обед. Лизонька по тебе соскучилась. А еще разговор важный есть — Дарья Сергеевна с тобой поговорить желает. Просила передать, что рада будет тебя видеть, а если ты не одна прибудешь — так станет для тебя ближе родной сестрицы».

Да, мудро я сделала, что не затянула со свадьбой.

Глава 19

Поездка в дядино имение поначалу была бы даже приятной, если бы не волнение. По-честному, волновалась я не из-за Ариши, а из-за… Лизы. И у меня на то были свои, весьма веские причины.

Еремей начистил пару, так, что кони блестели. Я даже поблагодарила его чаркой. Уже поняла, что выдавать премии дворне не очень принято, а такое мелкое удовольствие — радует. Мужик весь день проводит под небом и чашка хлебного вина, днем или утром, его из строя не выведет, а лишь развеселит.

Так и случилось. Погода была прекрасная, коняшки бежали бодро — кнут только посвистывал, не касаясь крупов, а веселый Еремей, вместо подкаста, рассказывал мне байки про окрестных помещиков. Было… весьма занимательно.

Благодаря своей недолгой работе в должности барыни, я глядела на усадьбу Ивана Платоновича не столько туристским, сколько профессиональным взглядом. Пятьсот душ, конечно, не сорок, это видно сразу. Огромный, прибранный сад, без сухостоя. Судя по амбарам, коровнику, конюшне — и скота, и коней здесь изрядно. А еще видно, что некоторые сараи построены заново. Получила усадьба новый хозяйский глаз, который не терпит гнилые бревна.

Одно меня немного напрягало: если, покопавшись в Эммочкиной памяти, я смогла вспомнить дядю, то с Дарьей Сергеевной — не вышло. Поэтому взяла верх культурная ассоциация, оказавшаяся неверной. Думала я, что дядина супруга — кто-то вроде купчихи Кустодиева, которая, к тому же, дорвалась в поместье до сливок и прочих вкусностей.

Оказалось, не так. Дядя, как подсказали воспоминания Эммочки, был меланхоличный, улыбчивый толстяк. А вот Дарья Сергеевна не то, чтобы худышка-коротышка, но ростом ему по подбородок. И дородной не назовешь. Видимо, не только красота ее сыграла особую роль в сватовстве за именитого дворянина, а богатое купеческое приданое.

И еще я поняла, что женщина с таким лицом — настырная, наступательная, всегда добивается своего. И, конечно же, хочет добиться сегодня.

Встретила она меня широкой, почти непритворной улыбкой. Только вот не прошло и пятнадцати минут, как улыбка с лица ушла. Вернее, пока дядя показывал мне апельсины в зимнем саду, возок мой осмотрели и выяснили, что Ариши там нет. Я пару раз пыталась начать разговор с Иваном Платоновичем тет-а-тет, но каждый раз откуда-то чертиком выныривала Дарья Сергеевна, перебивая тему.

Семейный прием очень скоро перешел в семейный обед. Мне вспомнились свои пустые щи, с постными пирогами. А еще историческая байка, как Александр Македонский разгромил персидского царя Дария, захватил царский походный шатер, заглянул туда, оценил китайские шелка и золотые чаши, присвистнул и сказал: «Вот, что значит царствовать!».

Глядя на стол Ивана Платоновича можно было сказать: «вот, что значит барствовать!». Тарелки и приборы для всех блюд, рюмки под все напитки. А уж подача… Входит лакей в роскошной ливрее, за ним официант с накрытым блюдом:

— Потаж де сиг а лорже перле!

— Кулебяка же маршан а ля рюс!

— Филе де беф глясе а ля Варен!

Ладно, кулебяку а ля рюс — пирог с грибами и мясом я могу и сама испечь. Но филе а ля Варен — тут, пожалуй, без мультиварки не обошлось. Или томили четыре-пять часов в кастрюле, под присмотром. Нежнейшая говядина,