Танцевать сальсу меня научила Зина. Полгода она была моей подружкой, пока я не ушел в армию. Потом я снова встретил ее в Париже, куда я получил мое первое назначение как полицейский. Мы проводили ночи то в «Часовне» на улице Ломбар, то в «Остановке» на улице Месье-ле-Прэнс. Мне было приятно встречаться с Зиной. Ей было плевать на то, что я полицейский. Мы стали закадычными друзьями. Она регулярно поставляла мне информацию «снизу», о Маню, о Лоле. Несколько раз об Уго, когда он давал о себе знать.

В моих объятиях Мари-Лу становилась все более и более легкой. С потом выделялись пряные ароматы ее тела. Запахи мускуса, корицы, перца. И базилика, как у Лолы. Я любил остро пахнущие тела. Чем больше возбуждался мой член, тем сильнее я чувствовал, как об него трется ее крепкий живот. Мы понимали, что в конце концов окажемся в постели, и хотели, чтобы это произошло как можно позже, когда желание станет нестерпимым. Потому что после этого реальность снова настигнет нас. Я стану легавым, она проституткой.

Я проснулся около шести часов. Смуглая спина Мари-Лу напоминала мне о Лоле. Я выпил полбутылки воды «бадуа», оделся и ушел. На улице на меня обрушилось «оно». Эти мысли меня не отпускали. Снова это чувство неудовлетворения, которое преследовало меня с тех пор, как ушла Роза. Я любил женщин, с которыми жил. Всех. И любил их страстно. Они тоже любили меня. Но, конечно, с большим чувством реальности. Они отдавали мне время своей жизни. Время — это самое главное в жизни женщины. Для них оно абсолютно. Для мужчины — относительно. Да, они отдавали мне время, много времени. А что я мог им предложить. Нежность. Наслаждение. Сиюминутное счастье. В этих «сферах» я был неплох. А потом что?

Именно после физической любви у меня все и разваливалось. Когда я больше не мог отдавать, когда я больше не умел получать. После любви я вновь переходил на другую сторону моей границы. На ту территорию, где у меня были свои правила, свои законы, свои шифры. Дурацкие навязчивые идеи. Территория, где я гублю себя, где я гублю тех, кто рискует туда зайти.

Я мог бы завести туда и Лейлу. В эти пустыни. Грусть, злость, крики, слезы, презрение — вот все, что мы обрели бы в конце пути. А меня не было бы. Беглеца. Труса. С этим моим страхом возвращаться на границу и посмотреть, как там дела, по другую сторону. Может быть, так происходило потому, что я не любил жизнь, как однажды вечером мне сказала Роза.

То, что я спал в эту ночь с Мари-Лу, то, что я заплатил за траханье, сделало для меня ясным по крайней мере одно. В любви я неудачник. Любимые женщины могли бы стать женщинами моей жизни. От первой до последней. Но я не хотел этого. На этот раз я был зол. На Мари-Лу. На себя. На женщин… и на весь мир!

Мари-Лу жила в маленькой однокомнатной квартирке на верхнем конце улицы Обань, прямо над металлическим мостиком, который был переброшен через бульвар Льёто и выводил на бульвар Жюльен, один из самых модных кварталов Марселя. Там мы, уже пошатываясь, выпили по последней рюмке в «Dégust' Mars C'et Y'e»[18], еще одном заведении, где играли рай, рагга и регги. Мари-Лу рассказала мне, что Бра, его хозяин, бывший наркоман. Он отсидел в тюрьме. Это ночное кафе было его мечтой. «Мы здесь у себя дома» — написал он печатными буквами поверх сотен других граффити. «Dégust'» старался быть местом, «где течет жизнь». Текла же, в основном, текила. Последняя рюмка, на дорожку. Тем более перед любовью, смотря друг другу в глаза, и с телами, словно заряженными электричеством.

Спуск по улице Обань в любое время дня представлял собой настоящее путешествие. Череда магазинов, ресторанов, словно порты разных стран: Италия, Греция, Турция, Ливан, Мадагаскар, Реюньон, Таиланд, Вьетнам, Африка, Марокко, Тунис, Алжир, и в качестве подарка покупателю «Араке» — лавка, где продавался самый вкусный рахат-лукум.

У меня не хватало смелости забрать мою машину из комиссариата полиции, вернуться домой. Даже не хотелось отправляться на рыбалку. На улице Лонг-де-Капюсен работал рынок. Запахи кориандра, тмина, карри смешивались с запахами мяты. Восток. Я пошел направо, через крытый рынок Делакруа. Зашел в бистро и заказал крепкий двойной кофе. И бутерброды.

Газеты «открывались» перестрелкой на площади Оперы. После убийства Дзукки, объясняли журналисты, полиция выслеживала Аль Дакиля. Все ожидали сведения счетов. Разумеется, все не могло закончиться счетом 1:0. Вчера вечером, действуя быстро и спокойно, бригада комиссара Оша сумела избежать того, что площадь Оперы не превратилось в настоящее поле боя. Обошлось без раненых прохожих, даже без единого разбитого стекла. Убито пять бандитов. Прекрасная операция. И все ждали продолжения.

Я мысленно представил себе Морвана, переходящего площадь и бьющего ладонью по дверце такси на стоянке. Представил себе Оша, с улыбкой на губах выходящего из «Командорства». Да, руки у него были в карманах. А улыбку на губах, я, наверное, выдумал. Я больше ничего не понимал.

Двух бандитов, открывших огонь, Жана Люка Трани и Пьера Бого, разыскивала уголовная полиция. Но они были всего лишь пара жалких хулиганов. Немного сутенеры, немного налетчики. Они совершили несколько вооруженных ограблений, но ничего такого, что их ставило бы во главе хит-парада бандитской аристократии. То, что они взялись за такую крупную «рыбу», у многих вызывало недоумение. Кто заказал эту боевую группу? Это был законный вопрос. Но Ош отказался от комментариев. По своему обыкновению он старался говорить как можно меньше.

После второй чашки двойного черного кофе лучше мне не стало. У меня было жуткое похмелье. Но я заставил себя встать и уйти. Я перешел Канбьер, пошел вверх по бульвару Бельсюнс, потом по улице Кольбера. С Авеню Республики я поднялся по лестнице де Фоли-Бержер, чтобы пойти напрямик через квартал Панье. Улица де Лоретт, улица Панье, улица Пистоль. Минуту спустя, с отмычкой в руках я копался в замке квартиры Лолы. Плохой замок. Он продержался недолго. Я тоже. Оказавшись в комнате, я рухнул на кровать. Измочаленный. С головой, набитой мрачными мыслями. Сейчас самое главное не думать. Спать.

Я снова заснул. Я обливался потом. За решетчатыми ставнями я чувствовал жару, тяжелую и вязкую. Уже двадцать минут третьего. Сегодня суббота. Пероль дежурит до завтрашнего вечера. Свободные уик-энды выпадали мне только раз в месяц. Благодаря Перолю я мог спать спокойно. Он был полицейский смирный и в случае какой-либо неприятности мог разыскать меня в Марселе где угодно. Я больше волновался, когда меня заменял Черутти. Он был молодой и мечтал ввязаться в драку. Ему еще предстояло всему научиться. Мне было необходимо срочно сматываться. Завтра, как и в каждое воскресенье, если я не дежурил, на обед придет Онорина. В меню неизменная рыба, а рыбу, так было заведено, еще требовалось наловить.

Холодный душ не прояснил мне мозги. Я голый бродил по квартире. Квартире Лолы. Я по-прежнему не понимал, почему я сюда пришел. Лола была нашим центром притяжения — Уго, Маню и меня. Не только из-за своей красоты. По-настоящему красивой она стала позже. Девушкой она была худая, несформировавшаяся. В отличие от Зины и Кали, чья чувственность бросалась в глаза.