— Упал, поди, о комод стукнулся? — Предположили родители.

Тот лишь плечами пожал, похоже на то. Рая вздохнула и стала надеяться, что память к брату в течение нескольких часов не вернется, а если и повезет, то до темноты ничего не вспомнит.

По полудню, Рая проведала в сарае Екима да еды принесла.

— А как стемнеет, побежим. — Так решили.

Рая крепко обняла Екима, и хотела было поцеловать, как со двора стали доноситься непонятные вопли. Насторожившись, она спустилась по стремянке и прислушалась. Екиму же показала жестом, чтоб тихо сидел.

Это был крик подруги Раиной, Хрысти. Та орала не своим голосом:

— Где ж ты подруженька? Ану, иди-ка сюда, а Я тебе твои коски то и повыдерну. — Звала Хрыстя. — Иди сюда сука!

Тут вмешались родители Раи, мол, что ты такое кричишь, зачем пришла и хочешь чего? По какому праву обижаешь дочь нашу, Раю? Да та, их как будто и не слышала.

— Признавайся, сука, змеища, причаровала Екима? — Не унималась Хрыстя, а во дворе во всю собаки лаяли. Испугавшись, что те собаки, которые не на привязи могут закусать Хрыстю, родители в сарай их загнали, в акурат туда, где Еким прятался. Рая же, вышла из сарая, задвинула засов и направилась прямо к Хрысте.

— Чтож ты за человек такой Хрыстя? И не соромно? — Пыталась та пристыдить девушку.

— Мне не соромно? — Выпучив глаза, прошипела как змея Хрыстя. — Это мне не соромно? Я по речкам с мужиками не скачу.

Родители, услышав это, покосились на Раю.

— Что она говорит, дочька? — Схватилась за сердце мать.

— Не слушайте мама, не слушайте! — Завопила Рая. — Не уж то не видите, не в себе она!

— А и действительно! — Вмешался брат Раи. — Коли есть чего сказать тебе Хрыстя, то говори, а попусту горлать тут нет нужды, домой вступай.

— Попусту??? — Заверещала Хрыстя. — Эта ваша Раечка, жениха у меня украла! Отбила! Не свое себе, не по праву присвоила!

— Да какого жениха? — Удивились родители Раи. — Откуда?

— Екима, подкидыша поповского!

Мать с отцом переглянулись. Брат почесал зашибленный лоб. Никто ничего не понимал.

— Как же? — Переспросила мать дочку. — Рая, правда, это?

— Ой, мама, да врет она, никого не отбивала Я у нее. По любви у нас все, это она хочет отбить у меня Екима и женить его на себе насильно!

— Да хрен разберешь этих баб! — Сплюнул отец. — Хрыстя, шла бы ты домой. Где батьки твои? Как тебя такую не в себе только из дома выпустили?

— Я не в себе? Это Я не в себе? — Плюясь слюной, кричала Хрыстя. — Да Я вам сейчас покажу кто не в себе. Не удивлюсь, что Вы все заодно и прячете тут Екима, а может даже против его воли.

— Чтооооо? — Разозлился отец Раи.

— А-то! — Как одержимая, вращая глазными яблоками, продолжала кричать Хрыстя. — Дома то его нет, в церкви нет. Стало быть, тут он, у дочки вашей, этой твари, воровки! Негоже чужое брать!

— Ты говори-говори, да не заговаривайся! — Пригрозила Хрысте мать Раина.

— Да только Я его везде чую! Везде найду! — И Хрыстя стала рыскать по двору и принюхиваться. А всем стало жутко. И вправду, одержимая девка. На полусогнутых, странно изгибаясь, обходя угол каждый, принюхивалась.

— А мне вот эти то и помогут. Ну ка братушки, ану ка сеструшки. — Проговорила девушка и завыла собакой. В ту же секунду, ей в ответ, отозвались воем все собаки деревни. Да таким жутким хором завыли, что всем жителям не по себе стало. Руками люди уши закрывали, так невозможен для слуха был вой этот.

— Вынеси отец икону Казанской. — Пролепетала мать, а потом, сглотнув, добавила, — и воды святой!

— Отца Димитрия кликать надо! — Догадался брат Раи.

А Хрыстя, по минутам меняла свой облик, прямо на глазах Раи, и ее родных. Согнулась, сгорбилась. Руками как лапами по земле ступала, задышала часто. Одежды ей велики как будто стали. А на лице, руках и ногах, стала пробиваться рыжая шерсть.

Остатки человеческого в ней, заставили поднять руку-лапу и указать на сарай:

— Отворите, суки! — Лающим голосом велела Хрыстя. — Там он! Там мой милый! Не удержите, не спрячите!

В эту секунду, со всех углов, концов деревни, мчались во двор собаки. Кои были не на привязи, а кои хозяйские, прям с ошейниками с цепей отрывались, да с лаем неистовым бежали ко двору Раиному.

Со стороны сарая, также доносился собачий лай и клыкастые морды, разгрызали доски.

Выбежал отец с иконой, да только никак она не помогла, не подествовала на четвероногих. А тут уж и люди и родители Хрыстины тоже явились. Неразбериха началась. От человеческого облика Хрысти, ничего и не осталось да ее родители, дочь свою сразу признали! Знали они все.

— Уймитесь! — Послышался грозный голос Отца Димитрия, священника. Он поспешно вбежал во двор. Хотел было, что сделать да не знал, что. Встал как вкопанный, увидев картину такую страшную.

Доски сарая были прогрызены уже с двух сторон, образовалась довольно большая дыра и оттуда, по очереди стали выскакивать собаки и бросаться на Хрыстю. Другие же, прибежавшие с улицы, вступались за нее.

Последним, выбежал большой черный пес ряженый в рубаху Раиного брата. Сельчане ахнули. Некоторые бабы в обморок повалились. Мужики креститься стали.

— Сыну, не смей! — Закричал Отец Димитрий да все зря. Рыжая сука и черный кабель сцепились мертвыми хватками.

Сколько не пытались люди их разнять, сколько не брызгал брат Раи святой водой, да без толку. Собаки нещадно рвали друг другу плоть, выдирали добрые шматы мяса. Кровища текла густыми струями, шерсть слиплась и уже было непонятно, в том кодле кто Еким, а где Хрыстя.

Никто разнять не мог, ибо этих двоих сцепившихся в схватке, охраняли все собаки деревни, никто не давал подойти, сразу же кидался на человека, желающего растащить. Там сошлись в битве не на жизнь, а на смерть, их вожаки!

— Доченька! Доченька! — Кричали родители Хрысти. Мать ее упала на колени на землю и рыдала.

— Сыну! Сыночко! — Раскачиваясь со стороны в сторону и, вырывая себе волосы, голосил Отец Димитрий. Но собаки не слышали их.

— Братичек, родненький наш! — Визжали сестренки, поповские дочки.

***

Небо тучами темными затянуло. Потемнело все в округе, ветер поднялся и пыль погнал густую, что глаза залепляла. И только с первыми блискавками, а затем ударами грома, угоминилась «собачья драка». Круг твореный собаками, расстворился, давая возможность людям ближе подойти и увидеть, что и кобель и сука были мертвы.

— Собирайте семьи свои и пожитки и убирайтесь из села нашего! — Зло проговорил кто-то