Эта ситуация оказалась гораздо более затруднительной, чем обе предыдущие. Когда я любил мертвую девушку, я мог утешать себя мыслью о том, что она когда-то существовала. Когда я любил собственный идеал, тогда это по крайней мере был мой идеал, хотя я и не мог заполучить его. Но влюбиться в образ, созданный воображением другого человека! Этот образ мог продолжать существовать, только пока Картер оставался влюбленным в Лизу Фиц, что опять-таки оставляло меня за рамками событий. Она была совершенно недостижима для меня, поскольку, Бог знает, я не хотел реальную Лизу Фиц – «реальную» для меня, конечно. Я полагаю, что Лиза Картера была так же реальна для меня, как то тощее чучело, которое я видел собственными глазами.

Она была недостижима – но так ли это? Неожиданно мне вспомнился отголосок давно забытого курса по психологии. Отношения определяются привычками. Точка зрения определяется отношением. Поэтому точка зрения – это и есть привычка. А привычку можно выработать.

Появилось решение! Все, что мне следовало сделать, так это выработать или воспринять на практике точку зрения Картера. То есть, буквально поставить себя на его место, посмотреть на вещи его глазами, принять его точку зрения. Как только я научусь этому, то смогу увидеть Лизу Фиц так, как видит ее он, и это видение будет так же реально для меня, как и для него.

Сперва я тщательно все спланировал. Я не хочу столкнуться с сарказмом великого Ван Мандерпутца, поэтому начну действовать тайно. Буду посещать его лабораторию в то время, когда у него лекции или семинары, и использовать эттитьюдинизатор для того, чтобы изучить точку зрения Картера и попрактиковаться в принятии этой точки зрения. К тому же я легко смогу оценить свои успехи, поскольку мне для этого потребуется только смотреть на мисс Фиц без эттитьюдинизатора. Как только я начну воспринимать ее так же, как Картер, я пойму, что достиг успеха.

Последующие две недели стали странным периодом в моей жизни. Я часто посещал лабораторию Ван Мандерпутца в нечетные часы, узнав в университете, какое время он отводит преподаванию своих курсов. Однажды, не найдя эттитьюдинизатора, я одержал победу над Картером, заставив его показать мне, где тот хранится. Картер, впечатленный моей дружбой с человеком, которого он практически боготворил, показал мне это место, не задав ни единого вопроса. Но позже, я подозреваю, он стал сомневаться в мудрости этого шага, поскольку находил очень странным мою манеру сидеть в течение долгого времени, уставившись на него. Я ловил разного рода недоуменные вопросы, возникавшие у него в голове, хотя, как я уже говорил, мне их было трудно расшифровывать, пока я не начал изучать личную систему символов Картера, с помощью которых он мыслил. Но в конечном итоге удовлетворение испытал один человек – мой отец, который воспринял мое отсутствие в офисе и пренебрежение бизнесом в качестве знаков доброго здоровья и хорошего расположения духа, после чего тепло поздравил меня с выздоровлением.

Эксперимент стал приносить результаты, я обнаружил в себе симпатию к картеровской точке зрения, и мало-помалу безумный мир, в котором он жил, стал для меня столь же логичен, как мой собственный. Я научился узнавать цвета его глазами, воспринимать форму и очертание предметов, но что более существенно, я научился воспринимать его ценности, его мироощущение, его вкусы. И эти последние приносили мне время от времени некоторые неудобства, поскольку в нескольких случаях, когда я сочетал мои дневные посещения с визитами к Ван Мандерпутцу по вечерам, я находил несколько затруднительным отделить мое собственное уважительное отношение к великому человеку от картеровского безусловного обожания. В результате я несколько раз едва не признался Мандерпутцу во всем. Возможно, это из-за чувства вины, но я продолжаю думать, что проницательные голубые глаза профессора каждый вечер останавливались на мне с подозрительным любопытством.

Дело приближалось к кульминации. Время от времени, глядя на угловатую безобразность мисс Фиц, я начал ловить проблески той чудесной красоты, какую находил в ней Картер, – только проблески, но они были предвестниками успеха. Каждый день я приезжал в лабораторию с возрастающим нетерпением, поскольку каждый день приближал меня к достижению заветной цели. Мое нетерпение возрастало до того дня, когда я, приехав в лабораторию, не нашел ни Картера, ни мисс Фиц, но обнаружил Ван Мандерпутца, которому, очевидно, следовало бы читать лекцию по индетерминизму.

– А… здравствуйте, – произнес я слабым голосом.

– Ну что! – ответил он, глядя на меня. – Итак, Картер был прав, как я вижу. Дик, бездна глупости человеческой расы непрерывно изумляет меня новыми свидетельствами своей астрономической глубины, но я полагаю, что ваша выходка выходит за рамки всех пределов слабоумия.

– М… моя выходка?

– Неужели вы думаете, что смогли скрыться от острого взгляда Ван Мандерпутца? Как только Картер рассказал, что вы бываете здесь в мое отсутствие, мой мозг сразу же понял правду. Но в информации Картера даже не было нужды, поскольку мимолетного взгляда во время последних вечерних визитов было достаточно, чтобы обнаружить изменения в вашем мировосприятии. Итак, вы пытались воспринять точку зрения Картера, да? Без сомнения для того, чтобы увести у него очаровательную мисс Фиц!

– П… почему…

– Послушайте меня, Дик. Я не рассматриваю этическую сторону вопроса, я смотрю на вещи с чисто рациональной точки зрения, если есть кто-то еще, кроме Ван Мандерпутца, кто может разделять рациональную точку зрения. Неужели вы не понимаете: для того чтобы воспринять картеровское отношение к Фиц, вы должны полностью воспринять его мироощущение. Не скажу, что его мироощущение примитивнее вашего, но мне случилось предпочесть точку зрения осла точке зрения мыши, – заметил он далее. – Ваш специфический тип глупости более приемлем для меня, чем картеровская робкая, слабая и заискивающая натура, и однажды вы скажете мне спасибо за это. Неужели его восприятие Фиц стоит того, чтобы пожертвовать собственной личностью?

– Я… я не знаю.

– Ну, так это, или нет, но Ван Мандерпутц разрешил вопрос самым мудрым образом. Сейчас слишком поздно что-то предпринимать, Дик. Я дал им месячный отпуск и отослал в свадебное путешествие. Они уехали сегодня утром.

– И вы до сих пор верите в реальность? – спросил невысокий, похожий на гнома человечек.

Вокруг шумели темные деревья Центрального парка. Свет из окон домов на 5-й авеню пробивался сквозь густую листву и казался отблеском кроманьонских костров.

– Это реальность? – повторил коротышка. – Это сон, это иллюзия, я мерещусь вам, вы – мне.

«Надо меньше пить, – подумал Дэн Берк. – А если все-таки выпьешь лишнего – не уползать с вечеринки в парк и не болтать со всякими ненормальными». Слава Богу, завтра он уже будет дома, в Чикаго.