– Вы пьете для того, чтобы сделать реальность сном, не так ли? – продолжал незнакомец. – Или для того, чтобы вам приснилось исполнение ваших желаний? Вы пьете, чтобы убежать от реальности, а ирония в том, что даже сама реальность есть сон, что подтверждает философ Беркли.

– Беркли! – эхом отозвался Дэн. Что-то такое было в университетском курсе философии. – Епископ Беркли, да?

– Ах, так он вам известен? Браво, браво! Беркли утверждал, что привычные нам чувства – зрение, слух, обоняние, осязание, вкус – всего лишь продукты фантазий нашего мозга. А раз так, то и все предметы, которые мы видим, слышим или ощущаем, существуют только у нас в мозгу.

– Но мы видим одно и то же, – возразил Дэн.

– Как же может быть иначе, если я являюсь вашим сном?

Дэн рассмеялся:

– Послушайте, легко спорить с реальностью, утверждая, что это иллюзия. Но если прав ваш друг Беркли, почему вы не можете превратить сон в реальность?

– Это делают все художники, – тихо сказал старичок.

– Это преувеличение, – буркнул Дэн. – Никто не спутает портрет и человека, кадры на кинопленке и реальную жизнь.

– Никто… – прошептал его собеседник. – Ну а если я это сделал, что вы скажете тогда?

– Что вы сделали?

– Претворил сон в действительность. – В его голосе зазвучали гневные нотки. – Дураки! Я привез свой фильм сюда, в Уэстмен, киношникам, и что же они говорят? «Неясно, что с этим делать. Это кино для одного зрителя. Слишком дорого обойдется». Дураки! Идиоты!

– Что-о?

– Я Альберт Людвиг, профессор Людвиг. Вам это имя ничего не говорит, а? Но слушайте: кино – это картинка и звук. Предположите, что я добавляю к этому вкус, запах, даже осязание. Представьте себе: вы участвуете в сюжете, разговариваете с героями, а они вам отвечают, вы – полноправный участник истории. Разве не будет это превращением сна в действительность?

– Какой же дьявол помог вам это сделать?

– Какой? Мой жидкий позитив, затем – мои магические очки. Я составил сложный раствор, понимаете? Я добавляю в него вкус химическими средствами и звук – электрическими. И когда сюжет записан, я помещаю раствор в свои очки-кинопроектор. И в этом растворе – сюжет, зрелище, вкус, запах, звук – все!

– А осязание?

– Если вы достаточно захвачены сюжетом, ваш мозг его добавляет. – Нетерпение зазвучало в его голосе. – Хотите на это посмотреть, мистер…

– Берк, – представился Дэн.

«Мошенник», – подсказывал ему здравый смысл. Но бесенок алкоголя шепнул: «А почему бы и нет?»

* * *

Людвиг жил в отеле неподалеку.

Очутившись у него в комнате, Дэн споткнулся о какую-то сумку, и из нее вывалились очки, резиновый загубник и газовая маска незнакомой конструкции. Дэн рассматривал эти предметы, в то время как маленький бородатый профессор размахивал бутылкой, наполненной жидкостью.

– Вот он, – торжествующе объявил профессор, – мой жидкий позитив. Снимать сложно, чертовски сложно, а поэтому сюжет самый простой. Утопия: всего два действующих лица и вы, зритель. Ну, надевайте же очки. Наденьте их, и скажете мне, что за дурни эти люди в Уэстмене.

Он перелил часть жидкости в маску и подсоединил скрученный проводок к приспособлению, лежащему на столе.

– Выпрямитель, – пояснил он. – Для электролиза.

– Разве не нужно использовать всю жидкость? – удивился Дэн. – Ведь, если берется только часть, воспроизведется только часть сюжета.

– Весь сюжет содержится в каждой капельке, – возразил профессор. – Ну что же, начинаем!

Жидкость перед глазами Дэна внезапно заволоклась белым облаком, в ушах загудело. Он хотел уже сорвать маску с лица, но туман начал таять. Дэн увидел перед собой лес. Но что это был за лес! Невероятный, неземной, прекрасный! Гладкие стволы тянулись прямо в ясное небо, в вышине раскачивались окутанные туманом громадные ветви, и листья у вершин светились, пронизанные солнечными лучами. Алые цветы на ветвях источали сладкий аромат. Дэн слышал свист и щебет вокруг, точно играли дудочки невидимых фей.

«Иллюзия сказал он себе. – Искусное оптическое устройство, а вовсе не действительность». Он потянулся к подлокотнику, без труда нащупал его, потом наклонился. Он видел перед собой землю, покрытую мхом, но пальцами ощущал тонкий гостиничный ковер.

И тогда вдали за утренним туманом, Дэн уловил какое-то движение. Кто-то приближался к нему. Скоро Дэн разглядел очертания гибкой девичьей фигурки.

На ней было одеяние из серебристой полупрозрачной ткани, светящееся, словно звездные лучи, узкая серебристая лента перетягивала ее блестящие черные волосы. Ее крошечные босые белые ножки утопали во мху. Девушка остановилась прямо перед Дэном, пытливо вглядываясь в его лицо, и вдруг улыбнулась.

– Кто ты? – задал вопрос Дэн.

– Английский? – спросила она. – Я немного говорю поанглийски. – Она выговаривала слова медленно и старательно. – Я ему научилась у… – она заколебалась, – у отца моей матери, которого называют Седым Ткачом.

– Кто ты? – повторил Дэн.

– Меня зовут Галатея, – ответила она. – Я пришла, чтобы найти тебя.

– Найти меня?

– Левкон, которого называют Седым Ткачом, сказал мне, что ты останешься с нами на два дня, – пояснила она с улыбкой. – Как тебя зовут?

– Дэн, – пробормотал он.

– Какое странное имя! – удивилась девушка. Она протянула к нему обнаженные руки. – Пойдем!

Дэн дотронулся до ее протянутых пальцев, без малейшего удивления ощутив их живое тепло. Он забыл о парадоксах иллюзии, это больше не было иллюзией для него. Ему казалось, что они идут по дерну, который пружинил под ногами. Он взглянул вниз и заметил, что на нем серебристое одеяние, а ноги у него босые, и тут же почувствовал легкий ветерок на коже, а ноги ощущали мох.

– Галатея, что это за место? – спросил он изумленно. – На каком языке ты разговариваешь?

Она рассмеялась:

– Как, на паракосмическом, разумеется, – это и есть наш язык.

– Паракосмический, – пробормотал Дэн. – Паракосмический! Страна-за-пределами-Мира!

– Кажется ли реальный мир странным, – спросила вдруг Галатея, – после этой твоей страны теней?

– Страны теней? – переспросил озадаченный Дэн. – Но тени здесь, а не в моем мире!

– Ф-фу! – она дерзко надула губки. – В таком случае я полагаю, что призрак – я, а вовсе не ты? – Она рассмеялась. – Неужели я похожа на привидение?

Дэн не ответил. Вскоре они вышли к берегу реки. Хрустально чистая вода звенела и булькала, прокладывая путь к сверкающему вдали озеру. Галатея напилась, зачерпывая воду сложенными чашечкой ладонями.

Дэн последовал ее примеру и нашел, что вода обжигающе холодна.