Он был возбужден и вдохновлен предстоящей перспективой. Лена смотрела на него с брезгливой усталостью.

– У вас, конечно, сейчас все происходящее пишется со всех сторон. Пересмотрите, когда я уйду. Я ведь ничего вам не успела рассказать. Вы узнали на фирме о моем звонке и заготовили речь. Это чистосердечное признание на самом деле. Это признание провокатора и полного идиота. Размечтался. Полиция, суды, процессы. Я все знаю, я не поставлю нигде точки, за которую ты мог бы ухватиться, мерзкий ты и жалкий человек. Я бросила сегодня работу, я пришла сюда с высокой температурой. И жалею только об одном. О том, что не оставила тебя мариноваться в той помойке. То было твое место. Еще один звонок, и я найду способ прекратить это самым неожиданным для тебя способом. Я просто до сих пор жалела всеми обиженного чудака. Но кому я это объясняю.

Лена вновь пнула ногой тот же ящик и направилась к выходу. И вдруг произошла странная вещь. Он издал звук, похожий на кашель, икоту, всхлип, и схватил ее сзади за локоть. Она оглянулась. Его очки свалились на пол, на нее смотрели неожиданно большие и темные глаза, в них были растерянность и боль. Пальцы, лежащие на руке Лены, дрожали.

– Лена, вы не поняли. Вы заблуждаетесь. Вы ошибаетесь самым трагическим для меня образом. Я не то хотел сказать. Человек пришел по моей просьбе, потому что я сам не решился. Я просто хотел узнать, все ли у вас в порядке. Вы не ответили на семьдесят пять моих звонков. Я не находил этому объяснения. Вы одна. Я волновался.

– Я объясню, – ровным голосом произнесла Лена. – Я не хочу. НЕ ХО-ЧУ! Ни ваших звонков, ни вас. Это нормальное объяснение? Надеюсь, мы закрыли тему.

Она бежала домой – к горячей ванне, к градуснику, к какой-то таблетке. К возможности смыть и заспать всю эту историю, которая просто не должна была с ней случиться, которая не нужна, отвратительна, как будто из чужой, нечистой, липкой жизни. Дома в очередной раз сварила кофе, хотела капнуть в него коньяка, а потом передумала и налила его вместо кофе. Глотнула, сердце вдруг вздрогнуло и выдало две подсказки. Два результата общего анализа, который мозг завершил без ее участия. Этот нелепый человек увидел в ней добычу из-за ее бесконечного и всем очевидного одиночества. И второе. У этого Захара такая вывернутая психика, такой безумный опыт, такие воспаленные идеи, что у него нет выхода. Он бежит, как пьяный с бритвой, чтобы схватить не только врага, но и объект своих добрых чувств, непонятных ему самому. Возможно, так выглядит его любовь.

Лене удалось уснуть. Ей снилось, что она горит и плачет, и пытается дотянуться до кого-то, кто поможет ей вздохнуть. Поздно вечером Лена проснулась, услышала звонок в дверь и спокойно пошла открывать. Даже на дисплей звонка не взглянула.

– Роберт, – прошептала она и спрятала лицо на его груди. – Я знала, что это ты.

Он вошел, родной, красивый, явно соскучившийся. Ослепительно улыбался, как будто между ними все в порядке. Рассказал, что он прилетел из Германии на симпозиум. Вынимал из сумки подарки: духи, платье, туфли. У него все отлично. Купил небольшой, но красивый дом. Читал ее статьи, она делает большие успехи.

После ужина они говорили обо всем и о том, что могли сказать лишь друг другу. Лена рассказала ему историю с Захаром. И они оба смеялись. Оказалось, что во всем была масса забавного, прямо шоу. Ночью они говорили друг другу правду.

– Я не могу жить без тебя, – сказал Роберт. – Я придумал этот симпозиум, чтобы увидеть тебя. Это стало манией.

– И у меня совсем не получается жизнь без тебя, – ответила Лена.

Они не продолжали, чтобы не дойти до той скалы, о которую все сразу разобьется. Они просто любили, отдыхали, набирались сил и мужества для продолжения пути, который у каждого свой… Их маршруты могут сойтись пока в мечтах. А правда хороша до момента неизбежной жестокости.

– Я сюда не вернусь, – сказал за завтраком Роберт.

– Я отсюда не уеду, – горько произнесла Лена.

И опять отшатнулись от темы: ведь впереди несколько дней забытья. Подарочного счастья. Они вышли на балкон. Роберт обнимал и целовал Лену, чувствуя, как эфемерно, искусственно и почему-то непреодолимо все, что их разделяет. И вдруг она ахнула и показала на странного, нелепого человека, который стоял под большим деревом напротив ее балкона. На нем была одежда со множеством карманов, бейсболка и большие очки, которые сверкали на солнце.

– Это Захар.

– Я бы узнал. Как ты сказала: «Хотелось убить Захара»? – спросил Роберт. – Я понял сейчас одну вещь. Каждому из нас нужно убить своего Захара. В себе. И тогда мы встретимся навеки. Чтобы в счастье и горе. А этот несчастный пусть живет. Как у него получается. Вот он увидел нас, смотрит, как я тебя обнимаю. Полагаю, уйдет сейчас, не оглядываясь. Он тебе этого не простит. Он тебе не простит только меня.

И Лена смотрела повлажневшими отчего-то глазами, как он действительно уходит, этот нелепый человек-кошмар. Как горбится его спина, как прогибается земля под ногами от тяжести собственного неудобства, непохожести, отверженности в мире других людей. В безжалостном мире людей.

То был день моих открытий. Эти два события совпали. Я поняла только сейчас. Месяц назад я познакомилась с Георгием, мы влетели в бурный, сумасшедший роман. И примерно в это же время я узнала, что Наташка, с которой мы когда-то ходили в музыкальную школу, бросила очень успешную карьеру поп-звезды. Да, есть у меня такая знакомая, о ней каждый день писала желтая пресса и ее часто можно было увидеть по телевизору. У нее на самом деле талант, у моей Наташки, которую теперь зовут Натали Вин. И вот мне сказали, что она вышла замуж, забеременела и поставила крест на сцене.

Мы не так близки, чтобы я могла позвонить и спросить, так ли это. Да и телефон ее уже не найду. И она мне даже не настолько интересна, чтобы держать это в голове. Я подумала: встречу на улице – уточню. Правда, в последние годы встретить Наташку на улице было сложно. Она ездила в машине с водителем.

В общем, услышала и тут же забыла. Не до Наташки мне было. Я постоянно скучала по Георгию. Я хотела его, когда мы были рядом и когда думала о нем. Вспоминала его выразительное, такое мужское лицо, сильные плечи, мускулистое, загорелое тело. Его зовущий и волнующий взгляд. А думала я о нем даже во сне. Мы встречались урывками, украденными у наших жизней кусками, в случайных местах, в чужих квартирах. Георгий был женат, я после развода жила у родителей.

В тот день – это была суббота – Георгий позвонил мне и сказал, что ждет меня в машине у подъезда. Его жена уехала на дачу, и мы поедем к нему домой. Первый раз к нему домой.

Я не самый щепетильный человек, без особых предрассудков, но и цинизма во мне нет. Был момент скованности, даже отторжения, когда я оказалась в квартире, где живет по законному праву другая женщина. И потом во время необходимых передвижений любовного свидания – кухня, ванная, туалет – я преодолевала границы чужого. Как грабитель поневоле. Тут столик с ее украшениями, окутанный запахом ее духов. Там ее халат, там лежит ночная сорочка. Постельное белье она выбирала по своему вкусу, а ей явно нравятся розово-голубые тона. Я предпочитаю черное и белое.