Доктор сказал, что выпишет Джо мазь. Он велел подойти вместе с ним к регистрационной стойке за рецептом. И напомнил, что из-за растянутой лодыжки Джоселин следует исключить всяческие нагрузки на правую ногу хотя бы на пару-тройку дней.

— Пожалуйста, не забывайте про холодные компрессы раз в два-три часа, пока не спадет отек, — бесстрастно произнес врач, заглядывая в бумаги, прикрепленные зажимом к папке-планшету. — И помните, что между ледяными процедурами необходимо делать тридцатиминутные перерывы, ладно? — Он сказал это скорее для себя самого, потому что даже не смотрел на меня.

Мне пришлось идти с врачом в одном темпе, когда тот поспешил вперед по коридору.

— Купите в аптеке голеностопный бандаж и, когда отек спадет, проследите, чтобы синьорина Риццо обязательно его надела. Я уже вколол пациентке обезболивающее, но при возобновлении боли пусть она принимает ибупрофен или репозал. — Врач остановился и возвратил ко мне свой взгляд лишь у стойки регистрации. — Однако я настаиваю на том, чтобы пациентка не злоупотребляла обезболивающим средством и выпивала таблетки только при сильной необходимости.

Я несколько раз кивнул, внимательно его выслушав. Затем он выписал обещанный рецепт, после чего я поблагодарил врача пожатием ладони, а затем без заметной спешки направился к палате 1391. Интуиция не зря подсказывала мне, что открывать дверь — не самая лучшая идея. Но я все-таки сделал это. И увидел то, чего не хотел. Исайя обнимал Джо. Она обвивала руками шею моего друга, морщась от, кажется, несильной боли. Но стоило ей открыть глаза и увидеть меня, стоящего на пороге, как тут же ее зрачки расширились. Я почувствовал власть, о которой даже не мечтал. Это намного больше, чем просто руководить штатом людей. Я почувствовал власть над одним человеком. Я ясно разглядел это в небесно-голубых глазах Джоселин.

Она обнимала Исайю, и прямо сейчас ее руки крепче прижали его к себе. Но я знал, я был твердо уверен в том, что на месте моего друга Джо представляет меня. Непонятно, кто больше был причастен к этой разворачивающейся катастрофе — она или я?

* * *

Я был неправ: скрыть правду от Моники не получилось. Джоселин могла пользоваться для ходьбы только одной своей ногой, а на ее виске был зафиксирован белый пластырь. Левый локоть и правая лодыжка были закреплены эластичными повязками. Такое вряд ли можно было утаить от родных. Я просто надеялся, что матери Джо не окажется дома, но она была здесь, когда мы втроем ввалились в гостиную. Один из охранников придержал дверь, ожидая, когда Джо окажется внутри. Моника, громко ахнув, моментально подбежала к дочери. Она вскинула руки к ее лицу и стала рассматривать царапины на щеке.

— Что, черт возьми, случилось?! — Моника смерила меня безжалостным взглядом льдисто-голубых глаз. — Как это произошло? Что с моей дочерью?! — потребовала она ответа у меня и у Исайи.

Я не стал дожидаться, пока Джо нагрубит матери, и первым сообщил мачехе о происшествии. Моника испуганно глядела то в мои глаза, то всматривалась в уставшее лицо Джоселин. Та же держалась за Исайю, как за спасательный круг. Моника скривилась, будто от отвращения и, разведя руки в стороны, закричала на дочь срывающимся голосом.

— Почему ты вечно куда-то вляпываешься?! Как же я от тебя устала! — Она уронила руки вдоль бедер. — Ты хоть представляешь, как мне надоело все время за тебя переживать?!

Я попросил Монику помолчать, за что она и на меня выплеснула часть своего негодования. Исайя продолжил медленно вести Джоселин, пока она сама не пожелала остановиться. Держась за ушибленное ребро рукой, она обернулась к матери. Как только Моника заметила ее полыхающий злобой взгляд, то тут же заткнулась. Мы с Джо прекрасно понимали, что ее мать ничегошеньки не знала о душевных терзаниях. Исайя легко подтолкнул Джоселин вперед и, послушавшись его, она снова начала движение, опираясь только на левую ногу и на плечо моего друга. Я и не понял, в какой момент мои ладони сжались в кулаки, но мне ужасно сильно хотелось врезать Исайе и заставить его свалить из этого дома.

Наверху они свернули налево — в крыло, где находилась комнаты Джоселин. Исайя наверняка уже укладывал Джо в ее постель. От мысли об этом я желал избивать фаворита Джо без остановки, пока он сам бы не стал умолять меня перестать. Маринелли спустился вниз через несколько минут. Он вошел на кухню, где я его не ожидал увидеть. Я все не решался подняться в комнату к Джос, хотя, возможно, надо было бы. Я чувствовал, что она не хотела меня сейчас видеть. Но я справился бы сегодня сам, мне не нужна была подмога Исайи. Однако Джоселин, наверное, посчитала иначе.

— Добрый день! — пропела горничная, только что вышедшая из кладовой.

Она принялась стряхивать с передника невидимые пылинки, глядя прямиком на Исайю, как будто меня здесь вообще не было. Улыбка нашей молоденькой горничной Клары стала значительно шире, когда гость взялся распространять на нее чары своего обаяния. Он взъерошил собственные волосы ладонью и обольстительно улыбнулся прислуге, после чего она, казалось, превратилась в растаявшее мороженое.

— Желаете что-нибудь, синьор? — сладким голосом промурлыкала Клара.

Пока Исайя не успел ответить, что с удовольствием полакомится ею на кухонном столе, я окликнул горничную. Она вздрогнула, словно лишь сейчас поняла, что я тоже все это время находился на кухне.

— Стакан свежевыжатого яблочного сока, пожалуйста, — откашлявшись в кулак, сказал Исайя.

Он весело закачал головой, когда я подошел ближе на несколько шагов. Затем он быстро добавил, глядя на Клару:

— Это для Джо.

Служанка кивнула головой и занялась делом.

— Можешь идти, — напряженно сказал ему я, выходя из кухни. — Клара сама принесет Джоселин все, что той нужно. Это ее работа.

Исайя зашагал следом в просторную светлую гостиную. Друг поравнялся со мной и громко хмыкнул.

— Я знаю, почему ты без настроения, бро. Ты же обожаешь сложности! — громко заявил он. — Все обошлось: того придурка-мошенника нашли и вскоре упекут за решетку, а с Джо не случилось ничего серьезного. Ты просто бесишься, что в этот раз не оказался в роли ее спасителя.

Я засунул руки в карманы и, фыркнув, качнул головой. Исайя вроде бы закончил свою пламенную речь, но тут все началось заново.

— Ты все твердишь, что ненавидишь то, что тебе приходится заботиться о Джо, но, признай уже, ты просто тащишься от участи этакого героя! — Исайя при этом беззаботно заржал. — Да тебе понравилось быть страшим братцем! А? — Он подошел ко мне, некрепко пихнул меня в плечо своим плечом и по-дурацки протянул: — А-а-а-а?!

Я рассердился и, торопливо развернувшись, оттолкнул от себя друга. Не хватало еще, чтобы наш разговор услышала Моника. Хотя я почти был уверен, что она находилась на цокольном этаже, в спортзале, занималась на излюбленной беговой дорожке, все-таки рисковать не стоило.

— Замолчи! — отмахнулся я от Исайи и прошел вперед.

Но тот опять догнал меня и в изумлении раскинул руки в стороны. Его темные брови приподнялись, несколько складок на лице разгладилось.