— Ночью все было нормально. Что случилось? — продолжал выпытывать он.

— Сложно объяснять, — насупилась я. — Давай остановимся на том, что я банально перезанималась в спортзале, тягая железо.

— Хорошо. Пусть пока останется так… — к моему удивлению согласился он, останавливая автомобиль и заглушая двигатель.

Я медленно высунула голову из сооруженного мной убежища, вглядываясь в темноту за окном. Молча следила за его действиями. Видела, как вышел, в раздражении хлопнув водительской дверцей и, обойдя машину со стороны капота, открыл пассажирскую дверь, склонился ко мне, проводя манипуляции с моим ремнем безопасности, придерживая на мне пальто. Я позволила ему вновь поднять меня на руки, для удобства обхватив его за шею руками, выругавшись от бессилия, коря свою немощность.

Он лишь скупо улыбнулся, явно недовольный моим нежеланием вести разговоры о произошедшем…

Уткнувшись носом в его грудь, не желая смотреть, куда он несет меня, я поймала себя на мысли, что мне нравится его запах. Украдкой вдохнув, запечатала его в своем сознании, наслаждаясь послевкусием. Бергамот и черная смородина — самые яркие его нотки, безумно ему шли, дополняя образ идеального мужчины.

Заметила, как зашли в дом, но он не поставив меня на ноги, минуя диван, стоявший в гостиной, начал быстро подниматься вместе со мной наверх, ногой распахивая дверь, как оказалось, ванной комнаты, посадил меня на каменную поверхность умывальника. Закатав рукава рубашки, включил воду в ванную, предварительно закрыв ту пробкой.

— Я не буду… — упрямо начала я, но была грубо остановлена свинцово-стальным взглядом.

— Я не спрашиваю. Раздевайся.

Выйдя за дверь, через некоторое время он вернулся, неся в руках футболку, кидая ее на край раковины.

— Ее одень, — сухо кивнул в сторону принесенной им вещи, отвернулся, увеличивая напор воды. — Не переоденешься сама, я помогу. — сказал и вышел.

Понимая, что уже не шутит, постанывая, стараясь двигаться как можно меньше, я стянула надетые на меня тряпки, с трудом натянув принесенную им чистую футболку. Вовремя. Потому, что он зашел почти сразу и, раздраженно окинув меня взглядом, остановился на остающихся на мне широких спортивных штанах. Подойдя, с легкостью приподнял меня, одной рукой стягивая и их, оставляя на мне трусики.

— Ну же, Хамелеончик, что за стеснение?! Одежды, что осталась на тебе вполне хватает, чтобы закрыть твое тело от меня полностью.

Видя, что он прав и футболка настолько велика, что прикрывает мне даже колени, я немного расслабилась, в ожидании от него нового подвоха. И не зря…

Рукой потрогав мне лоб, убедившись, что температура не проходит, вновь подхватив на руки, быстро опустил меня в ванную, до краев полную ледяной воды…

У меня перехватило дыхание! От неожиданности и обжигающего холода я ошалело смотрела в его глаза, не произнося ни звука. Проходили секунды, но мне казалось, что время глумливо замедлилось, издеваясь надо мной, категорично отказывая мне в продолжении жизни…

Я даже не дышала! Сраженная начавшимся ознобом, зацепившись глазами только за его немигающий взгляд и темно-серыми, грозовыми тучами в нем. Секунда и он, рукой, мягко прислоняет меня спиной к бортику, заставляя погрузиться в воду полностью…

Впервые настолько доверяю мало знакомому мужчине, но отклоняюсь, ведомая им, коченея от холода, сковавшего все тело. Теперь отчетливо чувствую каждую, ноющую ранее мышцу, сейчас изощренно проткнутую тысячами морозных иголочек, заводящих организм, заставляющих его бороться, работать в полную силу, подключая все возможные и невозможные ресурсы, стократно усиливая, до этого видно спящий, жизненный потенциал.

Зубы начали стучать друг о друга и он, резко выдернув меня из воды, прижал к себе, согревая теплом своего тела. Горячий! Обхватив его скрюченными от холода пальцами, носом уткнувшись в шею, дрожала, губами задевая его обжигающую кожу, греясь о него…

Резко втянул воздух, сквозь плотно сжатые зубы, и крепче обхватил меня руками, сильнее притягивая к себе.

— Тише, Хамелеончик, теперь будет легче!

* * *

То, что ледяная вода заведет ее организм, я не сомневался ни на минуту…

Секунды пролетали одна за одной, а я не дышал вместе с ней, только она от сковавшего ее тело холода, а я от увиденного мною. Футболка, мгновенно намокнув, обтянула ее будто вторая кожа, став абсолютно прозрачной, ничего не скрывающей от моих любопытных глаз. Видел все: каждую мурашку на ее теле, идеальную, почти перламутровую кожу, с просвечивающими кое-где голубыми сеточками вен, шикарную грудь, с сжавшимися от холода сосками, яркими пятнами выделяющимися на фоне белого полотна, плотно облепившего ее фигуру…

Идеальная!

Смотрит на меня и я тону, вместо нее в этой ванной, в глубине ее ярких, карих глаз, тепло медовых, с золотыми искорками полнейшего доверия в них, сражающих меня наповал. Не дышит. Не делаю вдоха и я, на выдохе, шаря по ее телу, ошалевшими от вновь возникшего желания, глазами, пытаясь запомнить, зарисовать в памяти каждую его черточку, все изящные линии и безумно притягательные изгибы…

Проснулась на удивление очень легко!

Сознание пестрело калейдоскопом цветных картинок-воспоминаний о произошедшем вчера, а до сих пор простреливающая боль в мышцах нашептывала о долгом и болезненном пути восстановления жизненных сил взбунтовавшегося организма. Каждое движение, будь то поворот головы или поднятие руки, давалось с неимоверным трудом, но то, что изводящий жар покинул и без того измученное тело, было пусть и небольшим, но таким весомым подарком.

Окутавшее меня нежным запахом чистоты и свежести постельное белье приятно ласкало кожу. Перевернувшись на живот, обхватив подушку руками, я уткнулась в нее носом, втягивая приятные ароматы кондиционера для белья, наслаждаясь мягкостью ткани, потерлась о нее щекой, запечатывая в памяти момент восторга.

С детства не привыкшая к дорогим вещам, я ценила каждое, подаренное мне жизнью мгновение, восхищаясь шикарным уютом чужого, роскошного дома…

Вставать не хотелось. Повернув голову, я следила за танцем маленьких пылинок в лучах яркого солнечного света, что настойчиво пробивался сквозь плохо закрытые кем-то портьеры. Мысли витали в голове так же хаотично, как эти мельчайшие частички, парящие по комнате, отлично заметные на солнце, но едва сменив траекторию непонятного мне полета, оказавшись на теневом краю, моментально исчезающие, уже невидимые глазу.

Вспомнился странный сон…

Мужская фигура у окна, со спины обласканная лунным светом, в ночном мраке комнаты, едва различимая, словно мгла собралась в один большой сгусток, четко обозначив лишь силуэт. Сквозь многогранную призму сна помню, как отходит от окна, делая два шага ко мне, прикасается ладонью к моему лицу, трогая горячий лоб, слегка мазнув по мне холодом своей тьмы, отходит назад, возвращаясь к своему месту, с которого отчетливо видна кровать и я, лежащая на ней…