Стакан, само собой. Не Рома. Ну, то есть…то есть. Ох, а разве Рома не мой? Рома тоже мой, и его зеленые глаза, и его руки. Он весь мой. Он же мой? О чем я думаю? Мне нужно сосредоточиться на диалоге.

– …Я дам номер мамы и свой, чтобы вы не переживали, – закончил довольно длинную речь мой прекрасный искуситель.

– Буду признательна, – мама` достала из заднего кармана джинсов смартфон, разблокировала и протянула Роме. – И простите еще раз за странную ситуацию с нашей Кики. Она не самый простой человек.

– Да, я так и понял, – улыбнулся Рома.

Pour some sugar on me

C’mon, fire me up…

В салоне такси было на удивление уютно: тепло, приятно пахло, звучал джаз, а водитель не играл в гонщика или невротика. К сожалению, не каждая машина комфорт класса могла похвастаться этим самым комфортом. Нам повезло.

Рома держал мою руку на своих коленях и медленно очерчивал кончиком указательного пальца выступающие косточки на тыльной стороне моей ладони. Он выглядел уставшим, и меня это беспокоило.

Подернутые дымкой рассеянности глаза цвета мха взглянули на меня. От их внешних уголков разбежалась сеточка едва заметных мимических морщин, а скулы чуть приподнялись. Получился чарующий, немного ленивый прищур. И виновницей, как обычно, была незабываемая улыбка этого парня.

– Устал? – тихо спросила я.

Он кивнул, и лучезарная улыбка превратилась в мальчишескую кривую усмешку.

– Ложись, – я указала взглядом на свои колени.

Рома не сопротивлялся, не удивился даже, просто отпустил мою кисть, отодвинулся к двери и осторожно лег на сиденье, уложив голову мне на ноги. Я обхватила одной рукой его плечо, а пальцами второй стала поглаживать русые прохладные волосы, которые так тщательно изучала в своем странном ночном видении.

– Приятно, – прошептал он, а потом буквально отключился.

Я поймала заинтересованный взгляд водителя в зеркале заднего вида. Наверное, мы выбивались из общего потока дневных пассажиров, но размышлять об этом не было желания. Не хочу больше думать о людях. Ну, не то чтобы совсем не хочу, скорее не вижу смысла или надоело, что ли. Мама, папа, Кики, Вета, Марк и этот, как его… Кирилл. Почему я забываю его имя? Почему я постоянно думаю о других? Ой, нет. Даже не так. Оглядываюсь на других. Я оглядываюсь? Я оглядываюсь! Как маленькая девочка в песочнице. Кто и какое обо мне мнение сложит, придут от меня в ужас или не придут – какая, в самом деле, разница, ведь я – это я. Сама решу.

Я опустила взгляд на Рому. Выходит, он – сын той самой интеллигентной пожилой пары, о которой говорила Лисавета.

Италия. Надо же.

И он программист. Любопытно, как мое подсознание узнало об этом? Наверное, тот чат в его телефоне помог сделать верные выводы. А как же я увидела его гостиную? Мистика какая-то.

В этот момент Рома пошевелился: голову удобнее устроил и, кажется, попытался подтянуть колени к груди. Я непроизвольно заулыбалась во весь рот. Это было так мило, невинно и до невозможности нелепо, потому что со своими длинными ногами, руками и широкими плечами он не помещался на сиденье. Я погладила его по спине, тайком наслаждаясь изгибами мышц под слоями одежды, потом украдкой коснулась пальцами виска. Рома вздохнул и чуть повернул голову, будто прося еще ласки. Нет. Не «будто», а точно. Я смелее прошлась пальцами по его скуле и щеке, очертила линию уха, спустилась к шее, и даже позволила себе запустить ладонь в вырез его лонгслива на груди. Какое развратное, возмутительное действо ты учинила, Нана! Какое волнующее действо! Продолжай, Нана. Я позволила себе хитрую улыбку, а, может быть, хищную. Боже, да! Хищную улыбку. Я хищная.

В моих руках была изысканная скульптура, произведение искусства, шедевр настолько идеальный, что его способна была сотворить лишь сама природа. Разве могла я удержаться и подобно слепцу, стремящемуся познать мир, не изучить это создание? Я хочу сказать, какие же у него мышцы и кожа, и меня, черт возьми, возбуждали волосы на его груди! Я помню, как в юности, совсем подростком, думала «фи, и зачем на мужчинах растет столько лишнего?» Ну, то есть, конечно, меня по-прежнему отталкивают представители сильного пола, которые зимой могут без свитера ходить, но вот так, в меру, – это пленительно. Мне ведь с первого взгляда понравилось.

«Соблазнительница», – он так меня назвал. А вот теперь я позволила себе самодовольную улыбку. Да, я соблазняю это совершенство. Собой соблазняю. И совершенство спит у меня на коленях.

А еще совершенство храпит.

Я беззвучно рассмеялась, но ласку не прервала. Роме было спокойно и хорошо со мной, а это именно то, что мне хотелось ему дать.

Какое же отчаянное чувство вины я испытала, когда возле дома мне пришлось его разбудить. Я попросила таксиста подъехать, как можно ближе, оттягивая неприятный момент, но потом все-таки склонилась и поцеловала Рому в висок и настойчиво погладила пальцами его подбородок.

– Пойдем со мной, – прошептала я, снедаемая бесконечной нежностью.

Рома выдал недовольное кряхтение, как щенок! Я сжала губы, сдерживая смех, и снова его поцеловала в щеку – так ближе к губам.

– Хочешь в мою кровать?

Рома встрепенулся и даже резко сел, чуть не ударив меня головой – я вовремя увернулась. Мой сексуальный грех щурился, полностью дезориентированный в пространстве, и немного посапывал, но свое точно упускать не собирался:

– Хочу!

– Тогда пойдем, – веселье в голосе меня выдало, но Рома, кажется, был не в состоянии улавливать чужие эмоции.

Такого сонного и милого, я вытащила его из машины и буквально за руку увела за собой в квартиру. Он не пытался сопротивляться, даже проснуться толком не пытался. В лифте обнимал меня за талию и лежал всем своим немалым весом на моем плече, а в прихожей едва не споткнулся о собственные кроссовки, в рукавах куртки запутался.

На желанную кровать он рухнул, как огромный ребенок. Просто лицом в подушку упал.

Боже, вот насколько этот парень сексуальный, настолько же он тяжелый!

Я сдула волосы со лба, перевела дух и с новой решимостью приступила к дальнейшим манипуляциям. Залезла с ногами на кровать и, приложив усилие, перевернула Рому на спину. Целью моей была пряжка ремня. Спать в такой ему явно не стоило. Стараясь не отвлекаться на оголившуюся полоску кожи между задравшимся подолом лонгслива и поясом джинсов, я взяла железную махину и осторожно вытащила из петли ремень.

– Да-а-а, – хрипловато протянул Рома. Я вскинула голову. Он что, серьезно?! И тут же беззвучно рассмеялась. «Да-а-а»? Да, ты глаза сначала открой и посапывать перестань!

Ой! Это что? Оно…он увеличивается? О боже, всегда так много! Приве-эт. Может, мы тебя поправим? Ну, чтобы удобнее было…