– Нана? – вкрадчивый голос сестры прозвучал, как гром среди ясного неба.

– Б****, – сказал мой грех, и как-то так умудрился одновременно и обернуться к ней, и меня собой закрыть. Мне пришлось выглянуть на Лисавету.

– Bonjour, – проговорила Вета, внимательно изучая внешность Ромы. – Нана, qui est cette magnifique créature?

Pour some sugar on me

Ooh, in the name of love…

– Это восхитительное создание – Роман! – вспылила я. – Ступай на кухню немедленно!

– Vous n'êtes qu'une gosse mal élevée, – процитировала Вета Кики и, вскинув гордо подбородок, удалилась в указанном направлении.

– Переведи, – шепнул Рома, когда сестра скрылась за кухонной дверью.

– Она сказала, что я плохо воспитана. Вернее, это Кики часто повторяет.

В зеленых глазах появились эмоции, идентифицировать которые у меня не получилось. Что-то вроде злости или раздражения, кажется. Или нет. Нежность там тоже была. Вот нежность точно. И решимость. Да. Нежность и суровая решимость.

– Она, наверное, пришла, чтобы вместе ехать на торжество, а я…

– А ты во сне была мной, – заулыбался Рома. – И все проспала.

Я смутилась. Он такой… Такой…

Поцелуй был неожиданным и очень бережным, легким. Я едва вслух не выдохнула «внезапный». Такой внезапный и непредсказуемый.

– Одевайся, – Рома с безобидной, немного детской улыбкой потерся кончиком носа о мой нос. – Я умею беседовать с навязчивыми сестрами.

Она не… Вета навязчивая? Мне как-то это в голову раньше не приходило. Почему он так решил? Но прежде чем мне в голову пришло озвучить вопрос, Рома поднял с пола боди, отдал его мне и скрылся на кухне, еще и дверь за собой закрыл.

Я разочарованно вздохнула. Тело горело, требуя новых прикосновений волшебных мужских рук и губ. И я же почти добралась до цели! Я что, думаю, как парень? Додо всегда говорит «им сразу надо только одно», «они думают только об одном», подразумевая, само собой, секс. То есть, если я уже вчера вечером злилась на Рому, что он оставил меня неудовлетворенной, получается, я мыслю, как мужчина?

Я вернулась в туалетную комнату и оглядела свое озадаченное лицо в отражении.

Да, и в романах, что перевожу, женщины хоть и желают героя, но отталкивают его, сопротивляются, часто делают вид, что не заинтересованы в нем, и описание первого секса порой – откровенное изнасилование. Последнее мне в книгах не нравится – это грубо. Не люблю грубости. Даже первый поцелуй случается, в основном, без согласия героини. Неужели, бывает приятно, когда незнакомый или малознакомый человек без твоего одобрения, вербального или невербального – неважно, лезет тебе в рот языком? Фу. Я передернула плечами. А еще все вокруг говорят, будто мужчина должен добиваться женщину. Интересно, папа маму добивался? Рома ждет разрешения всегда. А папа` ждал?

Взяла со столика стакан и глотнула кофе. Как же вкусно! Пока наносила подводку и тени успела вспомнить про Кирилла, но не в ключе «как печально расставание», а в ключе «счастливая Кики сделает из внучки товар». Тоже любопытная вещь: поведение бабушки ведь насилие в каком-то смысле. Да, я понимаю, что она добра мне желает, только какой ценой? Бесконечно навязывает малознакомых парней, отвечающих не моему вкусу, а ее собственному.

Девушка в зеркале удивленно распахнула глаза. Это что получается, Кики еще и эгоцентричная? Какой кошмар! А потом девушка немного смутилась. Если я попрошу Рому пойти со мной, он согласится? Нет-нет! Он замечательный, и тащить его за собой на глупое торжество только ради того, чтобы спастись от навязчивой бабушки, – чем я лучше Кики?

Минут через двадцать я закончила, в качестве последнего штриха нанесла блеск на губы, подхватила неприличный стакан и отправилась на кухню.

– Так ты поэтому Кирилла бросила? – возмутилась Вета, стоило мне открыть дверь и шагнуть за порог.

Я понятия не имела, о чем речь, но:

– Да.

Они сидели за столом, друг напротив друга и пили свежесваренный кофе. Между ними, прямо по центру расположилась искусственная Мирта под своим стеклянным куполом.

– Могла бы вчера прямо сказать, – сестра выглядела немного обиженной. – Будто бы я не поняла или разболтала кому. En parlant de mecs… А Рома с нами едет?

Кстати, о парнях? Как нарочито небрежно она…выразилась. Я люблю Вету, никогда не возражала против ее отношения к мужчинам, но сейчас речь шла о Роме. Всему есть свой предел.

– Лисавета, – серьезно проговорила я, – во-первых, я попрошу тебя перейти полностью на русский. Во-вторых, не говори о людях так, словно их здесь нет.

Вета обиделась. Я это на ее лице прочла, но угрызений совести не испытала. Грубить малознакомому человеку, даже если это мужчина, а мужчин ты не уважаешь, – дурной тон.

– Поеду, – неожиданно вступил в диалог Рома. – Если Нана захочет.

В глазах цвета мха не было и намека на веселье, зато там читались тепло и доверие. Завороженная этим взглядом, я не сразу смогла заговорить, а когда смогла, произнесла лишь одно слово:

– Хочу.

– Роман, вы за рулем? – Вета как будто встрепенулась, принимая одну из своих «эклектичных» поз. Так она называла расположение своего тела в пространстве, одновременно элегантное и вульгарное, в сочетании с тоном и постановкой вопроса рождалось нечто пассивно-агрессивное. Снова грубость, короче говоря. Такого гнетущего разочарования я давно не ощущала.

– Нет. – Рома остался невозмутим, в то время как мне хотелось опуститься на стул и тяжело вздохнуть. Он поднялся, взял меня за руку и потянул за собой прочь из кухни, только напоследок, не оборачиваясь, с улыбкой проговорил:

– Вета, вы ведь подождете? Или предпочитаете самостоятельное путешествие?

Сказать, что я была поражена, – промолчать. Он что, только что… Он только что завуалировано оскорбил мою сестру?

– Я подожду! – крикнула с кухни явно взбешенная Вета.

Не в силах как-то отреагировать на все происходящее, я даже не оглянулась, просто послушно семенила за Ромой в его квартиру.

– Осторожнее. – Он подхватил меня за плечи, когда чуть не споткнулась о порог, и я получила возможность увидеть выражение его глаз цвета мха. В них была нежность. Он вдруг улыбнулся, немного криво и по-мальчишески. – Прости, не удержался. Она такая грубая.

– Д… Да, – я часто заморгала, стараясь отогнать глупое ощущение беспомощности и обиды на свою семью. – Я знаю. Прости, пожалуйста! Тебе не обязательно ехать! Кики еще хуже.

О боже, кажется, это прозвучало как крик о помощи: «пожалуйста, не оставляй меня там одну»! Нужно немедленно переформулировать фразу.