— Все в порядке, солнышко. Мы сейчас поднимемся набольшой пароход и будем искать папу с мамой.

Эдвина больше говорила это для себя, чем для малышки. Когдаона подумала о том, что они пережили, и увидела маленькую темную головку,высовывающуюся из мешка, слезы показались у нее на глазах. Она почувствовала,как Джордж сжал ей руку, и, не глядя на брата, ответила ему рукопожатием.Эдвина постаралась удержать слезы и не зарыдать. Ей нельзя позволять себе такуюроскошь — давать волю своим чувствам. Пока она не убедится, что остальные членыих семьи спасены, ей нужно заботиться о Фанни, Тедди и Джордже, и только обэтом сейчас нужно думать.

На ней все еще были надеты тяжелые ботинки и бледно-голубоевечернее платье под теплым пальто, которое ей велела надеть мама. У Эдвиныужасно замерзла голова, и в ней, казалось, стучали тысячи молоточков, а рукибудто превратились в куски мрамора.

Когда снова спустили мешок, она с помощью стюарда Хэртапосадила в него Тедди. Малыш так замерз, что личико у него посинело. Эдвина всюночь боялась, как бы он не простудился до смерти. Она все делала, чтобы егосогреть: прижимала малыша к себе, растирала ему ножки, ручки и щеки, сажала егомежду собой и Джорджем, пытаясь укрыть от ветра, но холод был слишком сильным.

Эдвина почувствовала, что у нее нет сил держаться заперекладину. Она сначала подсадила на лестницу Джорджа, и он казался маленькимребенком, пока его поднимали на палубу. Ее брат стал таким покладистым, какимраньше она его никогда не видела. Потом и ей спустили лестницу, и стюард Хэртпомог Эдвине встать. Она хотела было закрыть глаза при подъеме, но потомогляделась и увидела в розовом свете зари множество шлюпок.

Море было вокруг усеяно многочисленными льдинами, шлюпки,переполненные людьми, жаждущими скорее подняться на борт, ожидали своейочереди. Ей оставалось только надеяться, что ее родители там, среди спасшихся.Она не могла об этом думать спокойно, и уже на палубе «Карпатии» ее глаза опятьнаполнились слезами.

— Ваше имя? — участливо спросила какая-то женщинаи сказала Эдвине несколько ободряющих слов, пока матрос закутывал ее в плед.

Спасенных с «Титаника» пассажиров ожидали чай, кофе ибренди, а также судовой врач с помощниками. Для тех, кто не мог идти, на палубупринесли носилки; кто-то уже сходил за горячим, шоколадом для Джорджа. Нигде небыло видно ни мамы, ни отца… ни Филипа… ни Алексис… ни Чарльза… Эдвина не могладаже говорить — так она измучилась.

— Эдвина Уинфилд, — все же вымолвила она, глядя, какдругие спасенные поднимались на палубу. Еще оставалось много шлюпок, и онамолилась, чтобы родители оказались в одной из них.

— А ваших детей, миссис Уинфилд?

— Моих… я… о… — Она наконец поняла, что ее приняли замать семейства, и пояснила:

— Это мои братья и сестра, Джордж Уинфилд, Фрэнсис иТеодор.

— Вы путешествовали в сопровождении другихродственников?

Кто-то протянул ей кружку с дымящимся чаем; Эдвиначувствовала, как десятки глаз смотрят на нее с сочувствием, с жалостью, ссостраданием. Она обхватила кружку руками, чтобы согреть их, и ответила:

— Я… я путешествовала с родителями, мистером и миссисБертрам Уинфилд из Сан-Франциско, братом Филипом и сестрой Алексис. И с моимженихом, мистером Чарльзом Фицджеральдом.

— Вы что-нибудь знаете о том, где они? —сочувственно спросила горничная, провожая Эдвину в главный обеденный салон«Карпатии», превращенный теперь в место отдыха и оказания медицинской помощидля пассажиров с «Титаника».

— Нет, не знаю… — Эдвина сквозь слезы посмотрела нанее. — Я думаю, они должны быть в какой-то из шлюпок. Мама искала моюмладшую сестренку… и… я думала… в нашей шлюпке была маленькая девочка, и ясперва решила… — Она не могла продолжать, и горничная, сама чуть не плача,ласково похлопывала ее по плечу и не торопила с рассказом.

В салоне уже находилось много женщин, некоторых рвало,многие плакали от холода и боли в израненных о весла руках. Дети сбились все водну кучку, глядя испуганными глазами на своих матерей и тихо плача.

— Вы поможете мне отыскать их?

Эдвина увидела Джорджа, который выглядел молодцом. За Теддиприсматривала медсестра, он еще не отошел от холода, но его кожа уже приобреланормальный оттенок, а Фанни, не переставая плакать, цеплялась за Эдвину.

— Я хочу к маме, — тихонько захныкала она, когдагорничная отошла поговорить с другими спасенными пассажирами, пообещаввернуться, если ей удастся что-нибудь узнать об остальных Уинфилдах.

Шлюпку за шлюпкой поднимали на борт. Людей из складнойшлюпки В спасли пассажиры шлюпки номер двенадцать. Джека Тейера тоже вытащилииз перевернувшейся шлюпки, которая быстро тонула, но он был слишком измучен,чтобы реагировать на происходящее. Его мать находилась совсем недалеко от него,но ни он ее не увидел, ни она его. Все слишком устали, замерзли и думали толькоо собственном спасении.

Эдвина оставила детей, которых поили горячим шоколадом подприсмотрим Джорджа, и вышла на палубу наблюдать за действиями спасателей. Тамбыло много женщин с «Титаника», и среди них Мадлен Астор. Она не слишкомнадеялась, что ее мужу удалось выбраться с парохода, но стояла и смотрела наприбывающие шлюпки, потому что не могла примириться с мыслью, что потеряла егонавсегда.

Так и Эдвина молила Бога дать ей увидеть наконец хоть однородное лицо. Она стояла на возвышении, глядя на поднимающихся по веревочнойлестнице мужчин и женщин, на детей, передаваемых снизу в почтовых мешках.Многие мужчины так устали и замерзли, что едва могли держаться за лестницу.

Что больше всего поражало Эдвину, это сверхъестественнаятишина. Никто не издавал ни звука. Все были слишком потрясены случившимся,перепуганы и слишком замерзли. Даже дети почти не плакали, за исключениемкриков голодных младенцев.

В салоне «Карпатии» находилось несколько неопознанных детей,ожидающих своих мам. Одна женщина из шлюпки номер двенадцать рассказала, что ейс палубы бросили ребенка, она даже не знает, кто это сделал, и думает, что это,возможно, какая-нибудь отчаявшаяся пассажирка из третьего класса проникла кшлюпкам и решилась на этот безумный шаг, чтобы спасти свое дитя. Ребенок находилсяв салоне вместе с остальными детьми, пока не найденный своими родственниками.

Обеденный салон являл собою зрелище одновременнотрогательное и печальное. Женщины сидели группами, многие из них плакали, думаяо своих погибших мужьях. Возле них хлопотали горничные, медсестры и доктора. Всалоне находилась и горстка мужчин, но очень небольшая благодаря стараниямвторого помощника Лайтоллера, который не позволил большинству из них занятьместа в шлюпках. Все же, вопреки его воле, несколько человек спаслись благодарясобственной находчивости и менее строгим правилам на правом борту.

Многие пассажиры утонули, пытаясь забраться в шлюпки, нобольшинство из прыгнувших с парохода мужчин были оставлены за бортом теми, ктоне желал поднимать их в шлюпку из страха, что она перевернется. Сидящие всалоне «Карпатии» спасшиеся пассажиры заново переживали все случившееся с ними.