Выбравшись из небольшого оврага, я устало поплелась вдоль берега. Проходя мимо дома отшельников, обратила внимание, что свет в их окнах не горит. Даже отсвета свечи не видать. И в прошлый раз, как с северянином ехали, тоже темно было.

Неужто съехали куда.

Семьями у нас еще никогда не пропадали. Не было такого, один-двое, но чтобы все семейство и в один день. Нет. Значит, по-тихому, решили места получше сыскать, а то и на юг подались. Когда семья большая, не так страшны перемены.

Может, оставили после себя чего: дрова, например, у них-то в семье три мужика было, глава семьи да сыновья подростки, для них поленья не ахти какая ценность.

Тихо приоткрыв калитку, я вошла во двор.

Тишина.

Пройдя пару шагов, вздрогнула, услышав скрип позади себя несмазанных петлей.

Дав самой себе затрещину, чуть расслабилась. Нужно осмотреть сам дом и огород, может, растет что съестное. Если найду ростки какие, так за лопатой сбегаю и выкопаю, пока кто другой не сообразил, что бросили дом.

Солнце уже скрылось за горизонтом. Но в сумерках еще можно было что-то рассмотреть.

Заглянув в дровницу, расстроилась — всего три деревяшки.

Неужто утащили с собой?! Обошла дом. Тишина такая странная, даже лягушки не квакают. В душе зазвенел первый колокольчик тревоги. Что-то здесь было не так.

Вот коли уезжали — должен остаться легкий бардак. Это ведь собирали вещи в телегу, разбирали сараи, таскали вещи, какое-то старье должны были отбросить в сторону. И следов нет ни от колес повозки, ни волочения мебели.

Ничего!

У крыльца я заметила сколоченную детскую тачку. Это была хорошо сделанная игрушка. Разве бы такую оставили? Да нет, конечно. Взявшись за ручку двери, ведущей в дом, я замерла на мгновение. И передумала. Чтобы тут ни случилось — это настораживает. Чистый двор, нет следов переезда, игрушка на месте, калитка не заперта, а в доме нет света.

Уходить отсюда нужно, а утром поведать об этих странностях мужикам. Или вардам, пусть проверяют сами.

Сделав шаг назад, тихо повернулась и забыла, как дышать.

На меня мертвыми глазами смотрела хозяйка этого туманом проклятого дома. За ее спиной я заметила детей. Словно куклы они раскачивались из стороны в сторону и не сводили с меня красных мутных глаз. Так близко мертвяков я еще никогда не видела. Хотя нет, видела, но лишь однажды и до сих пор не могу спокойно спать.

В это мгновение я отчетливо поняла, что случилось в этом доме. Кто-то из них вернулся с леса обращенным. А у остальных не поднялась рука его убить. Они предпочли позволить себя погубить. Я со смешанным чувством жалости и страха смотрела на деток, Им еще жить и жить, За спиной со стороны огорода раздался хруст ветки. В такой звенящей тишине этот звук казался оглушительным.

Я не двигалась, замерев истуканом. Выходы для меня были отрезаны. Осталось только одно. Отмерев, я вскочила на перила крыльца и ловко забралась на козырек. Дома у нас строили все по схожему принципу, и забираться на крышу крылечка я умела с детства. Мертвые глухо зарычали и двинулись в мою сторону, но было уже поздно — я оказалась вне досягаемости.

А дальше-то что делать?

Замерев, я осознала, как влипла со своим желанием чем-нибудь поживиться. Будет мне урок. Головой нужно думать. Осторожней быть и не таскаться. где ни попади, в темное время суток. Замерев, глянула вниз. Мертвые топтались на месте, не понимая, куда я исчезла. Хуже всего, что я оставила распахнутой калитку. Ни приведи Высшие, они выберутся со двора. Могут ведь, и разорвать кого-нибудь.

Сглотнув, зажмурилась. Надо выбираться.

Проходили минуты, а обитатели этого жуткого дома не двигались с места. Я понимала, совсем стемнело и сейчас все, что я могу, — это ждать рассвет. Снизу периодически доносилось рычание и неясное мычание. Трясясь от страха, я несознательно поджимала ноги, боясь, что вот сейчас в темноте кто-нибудь меня схватит и потащит вниз.

Часы тянулись нескончаемой вечностью. Луна зашла за горизонт.

Первое пение птиц — предвестников рассвета я встретила со слезами на глазах.

Дома уже, наверное, остыла печь. А если Эмбер проснется, а меня нет. Думать об этом страшно. Сестра с ума сойдет от ужаса.

Когда на небе появились первые лучики света, я подползла к краю беседки и тихо, как мышь, выглянула. Они стояли на месте, раскачиваясь, как тени. Женщина двое детей и чуть в стороне мужчина. Я не знала их имен, для нас они были просто отшельники. Замкнутая семья, которая зла никому не делала.

На их месте могли быть и мы.

На меня волною нахлынули воспоминания двухлетней давности, когда вот так вот ночью скрипнула калитка, и вернулся отец. Еще живой, но уже обреченный.

Вернулся, потому что, как и я, не мог представить, что в доме останутся одни три его дочери. Он лежал за сараем и все бубнил: «Траву Эмбер принести! Нельзя их одних оставлять, пропадут, зайчатки мои». Слезы хлынули с моих глаз рекою.

Чтобы не говорили Лестра и Эмбер, я знала, что гнало отца домой, о ком он думал в последние часы жизни. Тогда я прощалась с ним, мои руки дрожали, когда я подставляла к его груди вилы, я понимала насколько он мне дорог и как любим.

Мой самый сильный и добрый папа.

Не сдерживаясь, я ревела в голос, осознавая, что никто меня не спасет, и никто сюда и не догадается прийти. Мертвые замычали громче, услышав меня. Я ничего не могла: ни позвать на помощь, потому что дом стоял на отшибе, ни спуститься и убежать. На моем пути стояли мертвые, но не упокоенные.

Время вновь потянулось мучительно медленно.

Солнце встало высоко, и не по-весеннему жарко припекало. Где-то послышалась одинокая птичья трель, и вновь все стихло. Выглянув, я поняла, что мужчина ушел с прежнего места и теперь находился у самой калитки. Сообразив, что это мой шанс, осторожно забралась на крышу и по прогнившему карнизу, крадучись и не дыша, перешла на другую сторону. Все, что мне нужно было, чтобы спастись — это прыгнуть вниз и убежать через огород.

Это казалось безумием. Но иного выхода не было.

Зажмурившись, я досчитала до трех и прыгнула. На мгновение от страха кольнуло в груди. Приземление вышло жестким, я подавилась собственным дыханием, а ногу обожгла резкая боль. Закусив губу до крови, хромая и шатаясь, я упорно пошла вперед к забору. Позади зарычали, но я не обратила внимание.

Спасение близко — только забор переползти.

Моя магия взбунтовалась и я чувствовала, как мелькают иллюзии, делая меня, то старухой, то мужиком, то дворовым псом. Ухватившись за довольно высокий забор, подтянулась, и, забывшись, забросила поврежденную ногу. От боли потемнело в глазах, но я не проронила ни звука. Обернувшись, увидела, что в мою сторону идут дети, а вот взрослых не видать.