— И много мы ваших тут поработили или добили. Ну не считая ходячих мертвяков.

Я надеюсь, это не за них мне претензия прилетела от тебя, женщина?! А то я могу притаскивать каждого кого собираюсь упокоить и спрашивать мил он тебе или нет.

Талия растеряно замерла и глянула на большого мужчину. под которым скрипел хлипкий стул. Вот только сказать то ей было нечего, пока нам только работу дали, да чуть безопаснее жизнь сделали.

— Простите, — услышала я от нее, — я забылась. Я не желала выказать свое недовольство или оскорбить.

Кьерн не вставая, подался чуть вперед, и уже не скрывая своего мужского интереса, демонстративно прошелся взглядом от ее ножек до лица, и как-то странно оскалился, не зло, но вот хищно, что ли. Я вообще никогда не видала, чтобы мужчины вели себя так.

— Ты сейчас меня оскорбляешь, женщина. Так что лучше замолчи и перестать мямлить перепугано. — Кьерн, наконец, отвел взгляд от Талии и внимательно осмотрелся, изучая нашу скромную обстановку. — Травяной отвар какой найдется у вас. Пить хочется, с утра за умертвиями по Туману носились.

Талия, спохватившись, кинулась к печи. Я же отмерев. захлопнула дверь и подошла к спящей Эмбер. Она спала, свернувшись клубочком на койке.

— Талия? — тихо позвала я соседку. — А чем ты ее опоила?

Сестра чуть пошевелилась, словно голос мой услышала, но глаза не открыла. Я подтянула ей на плечи одеяло, чтобы не замерзла.

— Успокоительным, она всю ночь не спала, похоже, — негромко ответила Талия. — Главное чтобы хворь окончательно не одолела. Жар спал. но сама знаешь, к вечеру может вернуться.

— Талия, значит, тебя зовут, — улыбнулся мужчина, внимательно слушающий наш разговор. — Мужа нет, трое деток.

Пригладив спящей сестре волосы. я обернулась. И все же мне не кажется, этот воин, Кьерн, вел себя ну очень странно. Тут же вспомнилось, что он про женщин наших выведывал. Уж не на Талии он жениться собрался. Вот что напрашивалось на ум.

— Я все еще жду настоя и чего-нибудь поесть, — напомнил слегка грубовато северянин.

— Дяденька, а кушать уже нету, — тихонечко детским голоском прошептала Ли. Обе девочки с таким интересом рассматривала незнакомого мужчину, словно диковинку.

Они были еще младенцами, когда их отец ушел воевать за интересы князя.

Вернувшись, он не часто бывал дома, постоянно уходил в Туман, будто искал там что-то, но нашел лишь смерть. Так что девочки сейчас изучали воина с тихим детским интересом.

— Совсем-совсем ничего? — нагнувшись к ним, спросил Кьерн.

— Совсем, — важно закивали те, — Эгор сказал все силки и ловушки разворовали и испортили, мстят, что он вчера принес хлеб и сыр, а у других его нету.

— А где же сыр и хлеб? — улыбаясь, поинтересовался мужчина.

— Скушали, — честно созналась Тия.

— Молодцы, — похвалил северянин девочек, — а вы бублики любите?

— Не знаем, а они вкусные, — у Ли загорелись глазки.

— Очень, — заговорчески шепнул Кьерн.

— Не надо им рассказывать о том, что вкусно, а что нет, — Талия сурово дзинькнула чугунком, — вы сейчас уйдете, а они весь вечер будут о бубликах расспрашивать.

Мужчина встал и неспешно вышел. Мы замерли.

— Зря я так, — спохватилась Талия, — ой зря. Мало ли еще обидится и не придет на помощь в следующий раз, а то и накажет за мой язык длинный.

Казалось, она расстроена и раздосадована своим же поведением.

— Ну, кто меня просил высказывать свое мнение, — продолжала она сокрушаться.

Дверь скрипнула, вернулся Кьерн. В его руках обнаружилась холщевая сумка.

— Да, не знал я, что в гостях окажусь, но чем богат. Он развязал тесемочки и распахнул мешок перед носиками любопытных малышек. Внутрь несмело заглянула Ли за ней Тиа.

— УХ, ты, — выдали малышки.

Дверь приоткрылась, и в дом вошел заспанный Эгор.

— Живая, — зевнул он, — а я все утро между теней бегал тело твоё искал. Где была?

— На крыше дома отшельников сидела. Мертвые они все оказались — призналась я.

— А тебе вечно больше всех нужно. У них свет уж дня три не горит, и все мимо ходят, а ты сунулась, — Эгор был недоволен мною.

— А у сынка твоего, Талия, здравый смысл как у мужика взрослого.

Кьерн достал из своего мешка связку с шестью бубликами и отдал малышками, остальное: хлеб, пол головки сыра, большой шматок соленого сала положил на стол.

— Здравствуйте, — почтено поздоровался Эгор и, пройдя через комнату, уселся в ноги спящей Эмбер, рядом со мной.

— Невеста? — северянин кивнул в сторону моей сестры.

— Нет, что вы, — засмеялась Талия, — моему мальчику только пятнадцать годков исполнилось, а Эмбер уже в пору невесты вошла.

— А выглядит, как дитя, — Кьерн внимательней всмотрелся в спящую девушку.

— Болеет с самого детства. Мама их близнецов родила. Мальчик через неделю умер, во сне. А Эмбер… сколько раз из лап смерти вырывали, лихорадку сбивали.

На лице Талии отразилось столько нежности. В этот момент я поняла, что семья моя несколько больше, чем я думала. Ведь эта женщина и ее дети мне вовсе не чужие.

— Варду Саю бы ее показать. Он редко кому отказывает, когда дело серьезно, — Кьерн пригладил волосики крутящейся у его ног Ли. И выглядел этот жест так естественно, будто он своё дитя родительской лаской одарил. Видя, как сестра смело изучает чужого постороннего огромного дядьку, к ней присоединилась и более робкая Тиа. Северянин лишь по-доброму ухмыльнулся и усадил малышек на свои колени.

— Да какое князю-то вашему дело до нас, простых крестьян? — хмыкнул Эгор, громко зевая. — Видал я вашего варда. Он даже с виду злой. Кто же к нему сунется просьбы озвучивать.

Кьерн весело засмеялся, в его голубых холодных глазах, похожих на замерший лед, загорелся красный огонек.

— А ты как, парень, думал. На севере правят сильные. Варды наши сами свой кусок земли отвоевывали. Пацанами еще были, вот как ты, а уже мечами свою дорогу к власти прорубали. И магия их на крови закаливалась.

Эгор нахмурился, приняв укор на свой счет.

— Прямо, вот такими, как я? — пробурчал обижено он.

— Да. Я немногим старше варда Вульфрика был, когда клятву верности ему произнес. Варду Саю и вардигану вашему Итану как раз по четырнадцать годков и было, младшим и того меньше.

— Да, как же дети и воевали? — Талия прижала руки к груди и недоверчиво глянула на северянина.

— Брали меч в руки и воевали. С нами рядом в одной шеренге. Мы в одном харае выросли.

— Харае? — шепнула проснувшаяся Эмбер. Увидя меня, она побледнела, а потом и вовсе привстала и повисла у меня на шее. Я, как могла, успокаивала ее, поглаживая по спине.