Неожиданно Лиля оттолкнула его и стала пятиться к большой кровати, медленно расстегивая пуговицы. Швырнула рубашку ему в лицо, за ней последовал лифчик, являя взору загорелую грудь с торчащими коричневыми сосками.

Лиля взобралась на кровать и стала гладить себя, извиваясь, как змея в танце. Сжав тяжелые полушария, застонала от удовольствия, выгибаясь дугой. Запрокинув назад голову, разметала рыжие волосы по белой постели.

Богдан одним прыжком сократил между ними расстояние и повалил девушку на кровать, терзая губами упругую грудь. Вклинился между ее бедрами, разводя ноги, и опустил вниз руку, забираясь под юбку. Его дерзкая девочка была в чулках и без трусиков. При мысли, что все это время она крутила попой, на которой не было белья, он застонал.

Впился в губы властным поцелуем, давая понять, что только он имеет право любоваться ее телом, но Лиля неожиданно его укусила, и они стали бороться. Богдан лишь усилил напор, и не думая отстраняться, и вскоре она обмякла в его руках, сдаваясь победителю. Довольный, он отстранился, нависая над покоренным женским телом, и взглянул в лицо любимой, наслаждаясь видом припухших губ, румянцем на щеках, трепетом ресниц. Она открыла глаза и взглянула на него мятежными серыми глазами. Богдан отпрянул от неожиданности. Вместо Лили под ним лежала совсем другая женщина – рыжеволосая Роза, нейрохирург.

Ковальский рывком сел на постели и провел рукой по лицу, избавляясь от липких объятий сна. Выругался сквозь зубы. За все время Лиля ни разу не снилась ему. Почему сейчас? И сам же понял причину – валькирия из больницы напомнила ему глубоко похороненную в памяти давнюю любовь. Обе женщины имели одинаковый цвет волос и дерзкий характер. А еще имена – Лилия и Роза, два цветка. Забавно, внешне похожи, но так разнятся. Лиля – избалованная, эгоистичная стерва, шла по головам других к намеченной цели, не гнушалась калечить соперников, а Роза – блестящий хирург, лечит как раз покалеченных.

Часы на прикроватной тумбочке показывали шесть утра. Рано, но, не желая больше ложиться, Богдан спустился вниз и долго плавал в бассейне, стараясь избавиться от воспоминаний. Он давно вычеркнул Лилю из памяти, и больше ни одной женщине не удалось затронуть его сердце. Не винил себя за то, что она стала инвалидом – это был несчастный случай или кара небес, как посмотреть, но чувствовал ответственность. Оформил карточку на ее имя и перечислял деньги на лечение. Но не больше, любовь к ней он вырвал из сердца. Сейчас беспокоило другое – кого он целовал во сне? Лилю или Розу? Потому что когда отстранился, любовался чертами лица последней. И это бесило. С какой стати ему вообще снится та бешеная кошка?!

В не лучшем расположении духа Богдан поехал в офис, где провел весь день. Из больницы новостей не было. Морено находился в искусственной коме, и состояние его оставалось без изменений. Не выдержав, он сам на следующий день поехал в больницу, желая поговорить с лечащим врачом.

А вот поймать рыжего нейрохирурга оказалось проблематично. То она на пятиминутке, которая длится более получаса, то ушла на обход больных. После трех стаканов дерьмового кофе из автомата и двух часов ожидания Ковальский не выдержал и попросил медсестру передать, что если через пять минут Роза Валерьевна к нему не подойдет, он отправится к главврачу.

– Вы хотели меня видеть?

Он обернулся, окидывая взглядом неуловимую Шумилину. В белом халате и с собранными в хвост волосами она выглядела строго и сдержанно. А еще без каблуков едва доставала ему до плеча.

– У меня создалось впечатление, что вы избегаете меня.

– С чего бы это? Я всего лишь была занята неотложными делами. Что вы хотели?

– Узнать о состоянии Морено. Как он? Какие прогнозы?

– Такую информацию мы даем лишь родственникам. Извините, но у меня много работы.

– Роза Валерьевна, не вынуждайте меня идти к главврачу, – повторил свою угрозу Богдан, заступая дорогу. – При тех финансовых вливаниях, которые оказывает наш фонд вашей больнице, вас вызовут на ковер к начальству и заставят ответить на все мои вопросы. Давайте сэкономим время друг друга. У вас же столько работы, – не сдержался он, добавив ехидства и показывая, что видит все ее уловки.

Некоторое время его сверлили недовольным взглядом, но потом нехотя произнесли:

– Состояние стабильное. Есть положительная динамика.

– Роза Валерьевна! – К ним спешила полноватая блондинка в форме медсестры. – В смотровом боксе. Ваш брат…

– Извините! – сказала рыжая, изменившись в лице, и упорхнула.

Если бы Богдан не прождал ее два часа, этих фраз бы хватило, но, потратив даром столько времени, он желал получить более развернутый ответ.

Молоденькая медсестричка на посту время от времени бросала в его сторону заинтересованные взгляды.

Подождав некоторое время, он подошел к ней и без труда выяснил, где находятся смотровые боксы. Если рыжей там уже нет, он ей не завидует! Надоело гоняться по всей больнице!

Спустившись на нужный этаж, еще издалека увидел пламенеющие волосы. Медбрат вывозил на каталке пациентку из бокса. Желая поймать неуловимого врача, ускорил шаг:

– Роза Валерьевна!

Оглянувшись, по нему мазнули недовольным взглядом:

– Если хотите, мы вернемся к нашему разговору позже, у меня беременная пациентка после аварии. А ваш друг подождет. Все!

Богдан едва сдержался, чтобы не придушить лучшего нейрохирурга больницы. Стоило это ему неимоверных усилий. У больной на каталке серьезных ранений не наблюдалось, и было понятно, что от него избавились под благовидным предлогом. Он собирался в ответ создать рыжей проблемы, но, мельком взглянув в лицо больной, оставил мстительные планы.

Сохраняя на лице бесстрастное выражение, покинул больницу и набрал Хана. После того как расстроилась помолвка брата с Ирен, один Охотник захотел выслужиться и показал ему досье на Хана, где тот запечатлен с девушкой, с которой изменял Ирен во время ее визита к жениху. Инициатива вышла парню боком. Весь компромат на друга ныне уничтожен, а сам Охотник прозябает на Кубе, радуясь, что остался жив. Но лицо девушки Богдан запомнил. Именно за ней охотился сейчас Орден, и она фигурировала во всех сводках.

– Привет! Я знаю, как тебе наладить отношения с отцом, – произнес сразу, стоило Хану ответить.

– Что задумал?

– Как ты смотришь на то, чтобы доставить на базу свою бывшую? Утрешь всем нос.

– Ты знаешь, где она?!

– Я ее только что видел, – усмехнулся Богдан.

– Брат, прошу, никому ни слова! Я вылетаю!

– Я в тебе не сомневался, – ответил он, но Хан уже отключился.

– Мама?! – Открыв дверь, я не поверила своим глазам. – Ты откуда здесь?

В норковом полушубке, широкополой шляпе и больших очках на пол-лица она смотрелась на нашей лестничной площадке как выходец с другой планеты, как кинозвезда, сошедшая с обложки журнала.