— Как бы то ни было, думаю рядом с таким мужчиной, как Костя ты чувствуешь себя не так печально, правда? — спрашивает, оценивающе оглядывая своё отражение в зеркале. — Чернов умеет доставить женщине удовольствие.

От её слов мне становится противно. Я понимаю, на что она намекает. Это мерзко, гадко говорить о подобном. Я только не понимаю, чего она добивается подобными вопросами. Действительно считает, что похоронив родителей, я тут же прыгнула в кровать папиного лучшего друга? Или просто хочет показать мне, что в курсе, каков Костя в постели? Думает, что может меня этим задеть?

— Мне уже пора, — отвечаю сквозь сжатые зубы, с трудом подавляя в себе желание послать эту стерву куда подальше.

Развернувшись, распахиваю дверь, но когда уже собираюсь переступить порог, за моей спиной раздаётся голос Ольги.

— Если ты действительно потеряла память, как ты и говоришь, то я советую тебе быть осторожной, детка. Особенно с Костей.

***

На последние слова женщины я не отвечаю. Даже не повернувшись в её сторону, вылетаю из уборной, громко хлопнув напоследок дверью. По детски? Может быть, но сейчас мне на это плевать.

Целый коктейль из разнообразных эмоций заполняет меня до самой макушки. Злость, растерянность, непонимание. Всё смешалось воедино. Эти чувства разъедают меня изнутри, как злокачественная опухоль растекаются по телу, жалят, отравляют организм.

До этого мгновения, я даже не подозревала, что способна испытывать что-то подобное.

Мне хочется уйти из этого места как можно быстрее. Кажется, оно насквозь пропитано этой женщиной. Раньше я этого не замечала, а сейчас у меня такое ощущение, что каждый уголок впитал в себя приторный запах её парфюма.

С шальными глазами вылетаю в зал, но как только ловлю взглядом наш столик, торможу себя. Надо успокоиться. Не хочу, чтобы Костя видел меня в таком состоянии. Не хочу, чтобы он знал, что эта Ольга как-то меня задела.

Это наверно глупо звучит, но почему-то мне не хочется в глазах мужчины выглядеть как маленькая истеричная девочка. Возможно, потому что Костя считает, что я уже не ребёнок и мне не хочется его разочаровывать.

Поэтому, замерев на месте, я глубоко вдыхаю и с силой выталкиваю воздух через сжатые зубы. Повторяю это действие снова и снова, до тех пор, пока сердцебиение не приходит в норму и кровь, жидкой лавой бурлящая в моих венах не остывает до приемлемой температуры и не перестаёт жечь кожу.

— Мы можем идти, — подойдя к столику, смотрю в упор на Чернова. Стараюсь говорить как можно спокойнее, но голос под конец фразы все равно немного дрожит. К сожалению, это не остаётся для мужчины незамеченным.

Поднявшись из-за стола, берёт меня за плечи и вперивает внимательный взгляд в моё лицо.

— Всё в порядке? Почему трясёшься?

— Я… — неужели и правда дрожу? Может быть внутренне, но внешне это точно никак не проявляется. Как он мог заметить? — Я просто немного замёрзла. Кондиционер слишком сильно включен. Давайте поедем домой? Я очень устала и хочу спать.

Смотрю на Чернова, внутренне молясь, чтобы он не задавал мне лишних вопросов. Наврятли он решит, что это его Ольга стала причиной моего состояния. Разговаривая со мной за столиком, со стороны она выглядела до тошноты милой. Тем более с точки зрения мужчины. Они мыслят слишком прямолинейно в отличие от женщин. Мужчина всегда наносит удар прямо, не бьёт исподтишка, выказывает негатив в лицо. С какой-то стороны это даже вызывает уважение. С женщинами гораздо сложнее. Наш мозг устроен иначе.

Чернов ещё раз внимательно вглядывается в моё лицо, словно пытаясь считать с него нужную ему информацию. Хмурится. Не поверил. По глазам вижу. Кажется, этого мужчину вообще невозможно обмануть. Он как детектор, считывает малейшие колебания в моих внутренних волнах. Однако, к моему большому облегчению, Костя всё же решает не мучить меня допросом.

— Поехали, — развернувшись спиной, бросает через плечо и быстрым размашистым шагом направляется к выходу.

Чтобы успевать, мне приходиться перейти на бег.

В машине мы молчим. Я чувствую, что Костя злится на меня. Сердится, потому что я не сказала, что меня беспокоит. Но, к счастью, вопросов не задаёт.

Я же в свою очередь снова и снова прокручиваю в голове сегодняшний вечер. Я не хочу этого делать. Но мысли лезут в голову против воли. Перед глазами то и дело вспыхивает образ Ольги. То, как она смотрела на Чернова. Плотоядно, по собственнически. Как по-хозяйски клала руки на его плечи. Даже в самых своих невероятных фантазиях я не могла бы представить, чтобы вот так просто коснуться его.

Сама себя торможу на этом моменте. Это ведь не ревность, правда? Неужели Ольга права, и я могу что-то чувствовать к мужчине, который был лучшим другом моего отца.

Нет, глупости. Бред какой-то. Костя взрослый состоявшийся мужчина. В конце концов, ему тридцать шесть лет, а мне всего восемнадцать. Между нами не может быть ничего общего. Мы как две планеты, вращающиеся на разных орбитах.

Когда машина, наконец, тормозит возле дома, первая вылетаю из салона и спешу как можно быстрее оказаться в доме.

За время нахождения в салоне авто, мои лёгкие просто до предела заполнились его парфюмом. Пряный запах, кажется, пропитал всю одежду. Это невыносимо. Слишком много для меня. Больше, чем я в состоянии вынести сегодня.

Попав на улицу, я жадно глотаю ртом воздух, стараясь стереть с себя запах мужчины. Голова кружится толи от усталости, то ли от эмоций до предела заполняющих грудную клетку.

Не так всё должно быть. Я не хочу и не должна всё это проживать. Ничего из этого вообще не должно происходить со мной.

Я должна быть сейчас в своём доме и беспокоиться не из-за какой-то тридцатилетней стервы, а из-за того, что парень из параллельного потока не обращает на меня внимание. Я должна быть со своими родителями.

Сейчас я снова очень остро чувствую их потерю. Даже не смотря на то, что так и не вспомнила ничего, кроме того краткого момента с мамой. Но мне достаточно и этого, чтобы понимать, что они любили меня. И я очень их любила.

На трясущихся ногах добираюсь до гостиной и устало обвожу взглядом помещение. Почему я не вижу ни одной фотографии мамы и папы в доме человека, называющего себя их лучшим другом? Мы же бывали здесь раньше очень часто. Разве не должно быть хоть что-то в этом доме, что напоминало бы о моих родителях?

Это кажется мне странным. Всё окружающее меня странно. Почему на похоронах не было никого из знакомых, а только сотрудники папиной компании? Почему человек, представившийся другом отца, ведёт себя так, словно не потерял только что близкого человека? Почему я только от какого-то Виктора узнаю, что папа владел заводом? И о каких документах шла речь? Он сказал, что я должна что-то подписать, но даже после этого Костя не спешит объяснять мне ситуацию.

Я настолько распаляю свои и без того растрёпанные нервы всеми этими вопросами, что теперь меня действительно начинает колотить.