– Заснула ваша болезная! Теперь до утра проспит! – проговорила знахарка, пряча руки от ночной прохлады в карманы платья. – Только вы уж поосторожней с ней, господин! Игрушки имеют обыкновение ломаться, знаете ли. Да, и накормить как следует не забудьте!

Эрланд поморщился. Виданное ли дело – какая-то деревенская баба осмеливается его учить. Не удостоив её ответом, он шагнул в шатёр.

Знахарка не солгала. Аньяри действительно спала, повернувшись на бок и по-детски подложив руку под голову. Во сне лицо её выглядело безмятежным, счастливым даже. Склонившись над ней, мужчина коснулся ладонью её прохладного лба. Сбросив с себя одежду, он погасил свечи и лёг рядом со спящей. Притянул её к себе. Она глубоко вздохнула, но не проснулась.

* * *

Мне снился хороший сон. Сладкий и тёплый, как лакомство из теста с корицей, которое готовила мама. Она рассказывала, что такое очень любят на её родине – я помнила это, хотя почти всё из того, что её касалось, успело позабыться с годами, слишком мала я была тогда. Меня легонько покачивало, будто я лежала на дне лодки, а все горести прочь уносила вода. О чём-то это слово мне говорило, но во сне было не до того, чтобы думать о таких вещах.

Когда я ещё бодрствовала, со мной беседовала знахарка. Напоследок она коснулась рукой моего лица. Пригладила волосы и шепнула:

– А теперь спи! Сон блаженный, сон земной пусть останется с тобой. Унесёт печали все, точно ветром на росе…

Но всё на свете рано или поздно заканчивается. Подошёл к концу и сон, подаривший мне отдых, в котором так нуждалось моё измотанное тело. Когда открыла глаза, чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера.

Захотелось потянуться, как следует размять мышцы, но не получилось. Что-то мешало. Ощутив за спиной прижимающееся ко мне большое горячее тело, я замерла, почти не дыша.

Эрланд! Что он здесь делает? Почему лежит совсем рядом? Шатёр ведь большой, так что мог бы спать и отдельно… Или лундсфальдец так выполняет свою недавнюю угрозу глаз с меня не спускать?

Он слишком, слишком, слишком близко!

Хуже всего было то, что я даже выбраться из его хватки не могла. Его ладонь лежала у меня на животе, нога крепко прижимала мои ноги, придавливая их к укрывающей пол шатра мягкой шкуре, служившей импровизированной постелью. Сорочка на мне задралась выше колен самым неприличным образом, а на мужчине, судя по ощущениям, вообще ни клочка одежды не было!

То ли я всё-таки разбудила его, когда пошевелилась спросонья, то ли правитель Эрланд проснулся сам, но что-то изменилось. Его дыхание стало другим. Я почувствовала на себе пристальный взгляд и крепко зажмурилась.

Может, получится притвориться, будто ещё сплю?..

– Я знаю, что ты не спишь, Аньяри… – хриплым после сна голосом проговорил он.

– Маленькая притвора, – с кошачьими интонациями хмыкнул Эрланд, и мне вспомнилась детская считалка.

«Глупенькая мышка, говорит ей кот. Глупенькая мышка, прыгай прямо в рот». Сейчас я чувствовала себя такой же мышкой в цепких лапах.

Правитель убрал ногу, но не успела я облегчённо выдохнуть в надежде, что вот-вот получится ускользнуть, как ладонь, лежавшая на моём животе, скользнула выше. Большим пальцем он обвёл сначала одну твёрдую вершинку, натянувшую тонкую ткань, затем вторую. Поиграв с грудью, провёл рукой по моему бедру, задирая сорочку почти до талии.

– Что вы делаете?.. – выдохнула я.

– А на что это похоже?

Я закусила губу, ощутив, как его длинные пальцы проникли между бёдер, задев какое-то особенно чувствительное место. С губ сорвался невольный стон. Эрланд, точно музыкант, умело играл на моём теле мелодию, а я ничего не могла этому противопоставить.

Когда он развернул меня на спину, я ещё сильнее зажмурилась, чтобы не видеть его голым.

– Открой глаза, Аньяри…

– Нет, – выдавила сквозь зубы. При мысли о том, что я лежу перед ним в проникающем в шатёр солнечном свете почти не прикрытая одеждой, стало стыдно так, что наверняка покраснели даже мочки ушей. Пусть разглядывает меня, если ему так угодно, а я на него смотреть не буду!

– В кого ты такая строптивица? Уж точно не в отца… Взгляни на меня, ну же!

– Не хочу.

– Не делай вид, что я тебе противен.

Я не видела, но чувствовала, как мужчина потянул с плеча сорочку, обнажая полушарие груди. В следующее мгновение кожи коснулось горячее дыхание, и он втянул в рот сосок, а затем, выпустив, подул на него. От резкой смены ощущений я громко ахнула, но глаза так и не открыла.

– Твоё тело выдаёт тебя, – удовлетворённо проговорил Эрланд.

– Тело – ещё не весь человек, – отозвалась я, упорно не желая признавать его правоту.

– Аньяри!

– Вы потребовали, чтобы я поехала с вами. Я еду. А послушания вам никто не обещал! – выпалила я.

– Не захотела по-хорошему – будет по-плохому! – прорычал он, накрывая меня своим телом.

Я вскрикнула от испуга, ощутив его так близко. Широкая грудь с жёсткими волосками упиралась в мою, ставшую невероятно восприимчивой к прикосновениям. Между моих ног, раздвигая их, вторглось его колено, и я почувствовала, как что-то коснулось внутренней стороны бедра.

Неужели правитель собирается прямо сейчас?..

– Не бойся, – будто прочитав мои мысли, выдохнул он. – Твоя девственность останется при тебе. Пока.

Вот уж спасибо за уточнение! А то я раньше не поняла, что меня взяли в постельные игрушки! И чем правитель Лундсфальда после такого отличается от тех, кто покупает рабынь?!

А потом он начал двигаться, то приподнимаясь надо мной, то прижимаясь практически вплотную, и каждый раз, когда его твёрдая плоть задевала нежные складки, меня пронзало какое-то незнакомое ощущение. Острое и пряное. Внизу живота точно стягивался горячий тугой узел, и я сама не понимала, чего мне сейчас хочется больше – чтобы мужчина остановился или чтобы продолжал.

Его движения стали резче, быстрее, дыхание участилось. Он будто чувствовал боль, но я не могла понять, в чём её причина. Поцелуй, который огненным цветком вспыхнул на моих губах, не имел ничего общего с нежностью.

* * *

Вот ведь упрямица! Она так и не открыла глаза, держа веки сомкнутыми. Упорно делая вид, будто ничего не чувствует и никак не реагирует на его действия. Но тело отвечало за неё. Прерывистым дыханием, затвердевшими сосками, которые на вкус оказались похожими на изысканное лакомство, выступившей между стройных ног влагой.

Удерживаться, чтобы не перейти черту, было невероятно сложно. Эрланд не привык ни в чём себе отказывать, а сейчас в его венах словно текла обжигающая лава, и от наложившегося на утреннее возбуждение желания сводило все мышцы. Ничего не хотелось так сильно, как вторгнуться в девушку, сделать своей, ощутить её полностью, а не так, как сейчас, чувствуя её горячее лоно лишь снаружи, распаляя себя каждым движением навстречу. Но с этим спешить нельзя. Слишком многое зависит от того дня, когда он возьмёт Аньяри в свою постель по-настоящему, и если сейчас пойти на поводу у пьянящего искушения, можно совершить непоправимую ошибку.