ожидания. Поспать так и не удалось. Ночь тянулась как в замедленной съемке, и больше половины я провела настороже.

Настолько себя накрутила, потому что на полном серьезе была готова ко всему.

Высунувшись из-под одеяла, долго прислушиваюсь к нависшей тишине. Кажется, я тут одна. Стоит немного подползти к краю кровати и взглянуть на пол. Матрац, на котором спал Марк, исчез, как и он сам. Счастье!

Под утро все-таки уснула. Крепко. Не услышала даже, как Валиев ушел.

Вынырнув из кровати, перебежками направляюсь в душ. Умываюсь, расчесываю волосы и напяливаю платье. Немного разгладив синтетический материал ладонями вдоль бедер, поправляю врезавшуюся в талию резинку колготок и выхожу из комнаты.

Валиев как раз идет мне навстречу.

Я жду от него какой-то издевки, но он даже в глаза не смотрит. Его взгляд устремлен поверх моей макушки и снова пресыщен безразличием.

– Пошли вниз, там все собираются завтракать.

Кивнув, плетусь за ним следом, а на лестнице, когда его ладонь крепко сжимает мою с предупреждающим взглядом: «Только попробуй взбрыкнуть», я заливаюсь румянцем.

Из моей головы совсем вылетело, что теперь снова нужно играть. Выдохнуть и войти в роль.

– Доброе утро! – приветствую собравшихся за столом.

Вроде мой голос звучит довольно бодро.

Илона Альбертовна расплывается в теплой улыбке и сразу спрашивает, ем ли я молочку, потому что на завтрак сырники. Потом, правда, быстро добавляет, что есть яичница, если я вдруг не переношу лактозу.

Соглашаюсь на сырники и без промедлений усаживаюсь на стул.

Руслан заводит разговор о продуктах и том, насколько сейчас все ненатуральное.

– Вот ну что это за молоко, никакого вкуса! Вот на нашей ферме…

Так как я следила за разговором, заявление о ферме повергает меня в легкий шок, и я не удерживаюсь от вопроса:

– У вас своя ферма?

– Небольшая, – уточняет жена Валиева. – Зато на столе всегда свежие и натуральные продукты.

– Мы с братом выросли в деревне, – подхватывает Руслан, – раньше я, конечно, такими вещами не интересовался, но, видимо, годы берут свое. Хочется как в детстве. Помню, проснешься утром, а мать на столе уже крынку парного молока на стол поставила.

– У нас у бабушки в деревне тоже есть корова, – ляпаю между делом и сразу же об этом жалею. Хотя Валиев сказал быть собой. Так что…

После моей фразы разговор окончательно уходит в сельское хозяйство и насколько сейчас с этим туго. Я больше не вмешиваюсь. Молча поедаю сырники и запиваю все это черным кофе. На самом деле этот напиток я предпочитаю с молоком или сливками, но Илона Альбертовна не предлагала, а на столе я ничего подобного не заметила.

Поэтому пью так. Точнее, делаю мелкие глотки, от которых содержимое чашки почти не убавляется.

Сделав очередной глоток, замечаю, что Марк на меня смотрит. Чуть крепче стискиваю ручку чашечки пальцами и делаю вид, что рассматриваю заварочный чайник белоснежного сервиза.

В мыслях мгновенно всплывает эта странная ночь. Память оживает, и мочки ушей начинают гореть. Перекидываю волосы на одно плечо, чуть дольше задерживая пальцы в том месте, где прикасался Марк.

Сбоку чувствуется шевеление. Валиев поднимается из-за стола. Его исчезновение, кроме меня, кажется, никто и не замечает. Все слишком увлечены спором.

– Держи.

По возвращении он искренне удивляет, потому что ставит передо мной небольшой молочник*, доверху наполненный сливками.

– Спасибо, – бормочу немного растерянно и разбавляю свой горький кофе.

– …да, лучше, конечно, летом, – доносится откуда-то извне. – Правда, Ева?

– Что? – заторможенно поворачиваюсь к Руслану.

– Я говорю, свадьбу лучше делать летом.

– Свадьбу?

Видимо, в этот момент мое лицо все же перекашивает, и я мгновенно чувствую пинок под столом. Бросаю гневный взгляд на Марка, а когда поворачиваюсь к Руслану, наконец-то беру себя в руки. Тепло улыбаюсь и очень надеюсь, что он не заметил, как дернулся мой глаз.

– Мы пока об этом не думали.

Марк демонстративно закидывает руку на мое плечо и даже слегка подтягивает к себе так, что моя щека врезается в его подбородок.

– Ты не делал Еве предложение? – Руслан чуть прищуривается.

– Делал, – ляпаю уже я. – Просто мы решили не торопиться. Нужно закончить вуз, разобраться с работой…

– Ева этим летом летит в языковой лагерь в Лос-Анжелесе. Мы думали, что подадим заявление после того, как она вернется в Россию.

– Да, – киваю и, пересилив себя, прижимаюсь к Валиеву плотнее, а самое главное, так, чтобы это заметили все.

– Язык – это хорошо, – заключает Руслан. – Значит, отпразднуем в сентябре, думаю, к тому времени я как раз смогу до конца ввести тебя в курс всех дел по холдингу и поставить во главе совета. Как ты на это смотришь, Марк?

– Ты же знаешь, я всегда за поработать.

– Вот и отлично.

До этого крепкий захват Валиева ослабевает, он откидывается на спинку кресла с легкой улыбкой на губах, меня, кстати, тащит следом и даже целует. Метит он в щеку, но я так сильно хочу отшатнуться, что Марк промахивается и припечатывает мои губы.

От этого прикосновения волосы на голове встают дыбом, а розовая кожа, которой он только что коснулся, начинает зудеть.

Все спокойствие моментально слетает, и я снова сижу как на иголках, при этом, правда, глупо улыбаюсь, изображая непомерное счастье.

– Еще хоть раз ты так сделаешь, – шепчу ему на самое ухо, – я тебе что-нибудь оторву.

– Я в образе, Лейкина. Остынь.

Он ухмыляется и провокационно играет бровями.

– Мне плевать. И вообще, я хочу уехать.

– Пошли, отвезу.

– На такси.

– Без проблем.

Марк пожимает плечами и встает из-за стола.

– Мы поехали, – говорит громко и подает мне руку.

О, как же мне хочется проигнорировать этот жест, но приходится вложить свою ладонь в его, да еще и с улыбкой на лице.

Тонкая кожа все еще горит от легкого прикосновения этих ненавистных губ, которые шевелятся, когда он отвечает на чей-то вопрос.

Кровь отхлынула от лица и сделала меня белой, как мел.

– Спасибо, до свидания. Было очень приятно познакомиться, – смотрю на Руслана с женой, чуть повернув голову, киваю Илоне Альбертовне, кстати, она спешит за нами следом.

Уже у двери, пока я надеваю пальто, женщина касается моего плеча со словами:

– Спасибо вам, Евочка.

– Пожалуйста.

Ей, в отличие от ее сыночка, я улыбаюсь искренне.

Она снова трогает мое плечо и как-то странно косится на дверь. Поджимает губы и, покачав головой, идет обратно.

– Что с ней? – спрашиваю у Марка уже на улице.

– Нормально все.

Ладно, нормально так нормально. Перекидываю ремешок сумочки через плечо и переступаю порог.

Валиев выперся за мной следом без куртки, только кроссовки