Елена отвернулась от окна, глянула на Алека. Почувствовала, как ему хочется взять ее за руку, крепко сжать ладонь. Это была наивная детская попытка удержать ее рядом. Здесь. На грани. Хотя он тоже чувствовал тот голод, тот же страшный гон. Он лишь чуть утвердительно кивнул своей дорогой подруге, поняв, что она ждет от него.

— Рассказывайте, — сказал Алек, метнув взгляд в затылок архиепископу.

Тот чуть вздрогнул, немного испугавшись властности тона этого незнакомого молодого человека. Но протестовать не стал. Только тяжело вздохнул, прежде чем заговорить.

— Мы нашли его почти сорок лет назад, — начал священник. — До сих пор неизвестно, как он дошел до обители. И откуда. Мы не смогли ничего узнать о его родителях. Ему было три-четыре года. Он был истощен, измучен. И… странно, что он вообще был жив…

Елена издала какой-то странный звук, больше всего похожий на шипение рассерженной кошки.

— Лукавите, батюшка, — холодно сообщила она. — Вы знаете, почему он выжил.

Священник опять дернулся.

— Я знаю о чаше, — уже спокойнее, даже как-то отстраненно и будто устало, ответила Елена на его невысказанный вопрос.

— Иначе как она могла бы узнать о том, что случилось сегодня ночью? — почти дружелюбно развил Алек мысль. — Да и на кой она бы вообще вляпалась бы в эту историю?

Павел чуть слышно усмехнулся.

— Именно, — ответила на его мысли Елена тем же холодным и чужим тоном. — Неслучайная встреча. Но никакой романтики… Вам повезло больше.

Алек тут же впился взглядом в затылок фээсбэшника. Вот оно как! Оказывается, майор тоже имел опыт таких встреч. И эта женщина, когда-то спасшая ему жизнь, до сих пор пребывала в жизни Павла. И любила его. Очень. Повезло мужику. Тут Елена права.

— Дальше, — распорядилась Елена, послав еще один острый взгляд в затылок архиепископа.

— Я сам был послушником в этой обители, — уже по-другому заговорил он. Спокойнее и как-то… обреченно. Даже устало. Наверное, так излагают суть дела на исповедях. — Нас с братом отдали в обитель, когда мне было семь, а ему пять. Нас учили в школе, в деревне, что рядом с монастырем, нас воспитывали монахи, заменившие нам родителей…

Алек тут же ощупал взглядом ауру святого отца и стал сравнивать. Образ улыбчивого монаха в церковной лавке из монастыря появился почти сразу. Понятно. Он краем глаза заметил легкий кивок Елены. Его дорогая подруга тоже сделала некоторые выводы.

— Мы все знали о чаше, — продолжал между тем отец Александр. — Но, конечно, никто ее не видел. И не потому, что существовал запрет на это. Просто никто не знал, где она. По преданию, она была скрыта в ските, где жил основатель обители. Мы только немного чувствовали ее…

Алек ощутил, как Елену резко передернуло. Да, не почувствовать чашу трудновато. Он сам готов был биться в ознобе, когда вспоминал тот поток энергии, который обратила на него его дорогая подруга несколько часов назад на берегу Волхова.

— Когда вы нашли Егора, чаша была у него в руках.

Это было констатацией факта. Но Елена произнесла это намного спокойнее и даже дружелюбнее, чем все, что она говорила прежде. Похоже, воспоминание о силе артефакта заставило ее взять себя в руки. Алек заметил, как спираль ее силы перестала пульсировать, а просто висела в тесном пространстве машины, будто волшебные доспехи вокруг фигуры ее дорогой подруги, так стремившейся на очередной подвиг.

Она уловила его насмешку, чуть улыбнулась. Пусть немного натянуто, но все же… А еще Елена нащупала его руку и положила ему на предплечье свою ладонь. Алек предпринял огромное усилие, чтобы не вздрогнуть от ее прикосновения. Будьте осторожны в своих желаниях, они могут исполниться. Интересно, волки перед тем, как напасть, тоже такие трогательные? Хотя Елена, конечно, контролирует себя лучше. Чуть-чуть лучше…

— Все верно. — Тон священника между тем вновь резко изменился. Полыхнула золотом аура. Алек чуть насмешливо скривил губы. Все же перед ними архиепископ. Быстро батюшка силенки восстанавливает.

Архиепископ чуть повернулся на сиденье своей мощной фигурой и вперил в них тяжелый взгляд. Алек частенько замечал такой у высших чинов церкви.

— Наш мир, — заговорил отец Александр хорошо поставленным голосом, каким наверняка не раз обращался к пастве. — Мир Церкви и Господа нашего, в чем-то очень похож на ваш. Мир магии? Да? Чудеса — его неотъемлемая часть. И так же, как вы, мы принимаем чудесное как данность. Разница лишь в том, что в нашем мире чудо и все иное, повседневное — подарок бога. Вы же имеете несколько иное мнение на этот счет.

— Почти не принципиальное различие, — подал голос Павел.

Алек опять не удержался от усмешки. О да! Похоже, фээсбэшник очень даже не плохой тип. Его дорогая подруга не ошиблась. Хотя… Маг вдруг в полном объеме оценил странность ситуации, в которой оказался. В одной тесной машине сидят два мага, фээсбэшник и священник. Три противопоставленных друг другу силы, объединенные союзом, суть которого каждый из них даже не в состоянии полностью осознать.

Алек приободрился. В нем появилась странная злая веселость.

— Так ли уж оно не принципиально? — самым провокационным тоном поинтересовался он.

— Церковь — это еще и власть, и ответственность, — выделяя каждое слово, продолжил священник. — И в какой-то мере политика.

— Это прежде всего политика, — так же значительно возразила Елена. — И если бы не странная связь между мною и Егором, вы бы, проводя свою политику, даже близко бы нас к монастырю не подпустили.

— Согласен. — Отец Александр позволил себе чуть улыбнуться. — И если бы не тот факт, что только ваш дар способен помочь церкви в этом деле, я приложил бы все силы, а это, поверьте, не мало, чтобы вас близко от отца Георгия не было. Но такова воля божья. И таков выбор Егора. Таковы обстоятельства… — архиепископ чуть помолчал, а потом продолжил более мягко: — но тогда, когда нам было всего по двадцать, не было политики, не было обстоятельств и прочего. Была только вера. И был маленький мальчик, измученный, голодный, очень серьезный. И чаша. Которую он держал в руках. Это было чудом. И мы приняли его как данность.

— И вы посвятили его Церкви, — холодновато и зло напомнила Елена. — Это ли не политика? Ведь он с рождения, а то и раньше, был посвящен иному богу.

— А никто и не собирался его посвящать. — Архиепископ усмехнулся почти так же зло. — Хотя, конечно, это было бы идеальным стечением обстоятельств. Политика… Как будто вы не захотели бы обладать тем, что принадлежало ему!

— Не захотела, — после некоторой паузы с достоинством заявила Елена.

Алек увидел изумленный взгляд Павла в зеркальце заднего вида, заметил, как вдруг вздрогнул священник. Да! Его дорогая подруга просто мастер в ударах ниже пояса.

— Чаша исчезла, — отстраненно продолжил рассказ отец Александр, глядя в темноту за лобовым стеклом. — На следующее же утро. Еще одно чудо. Мальчик, практически лишенный сил, сбежал из-под присмотра и спрятал чашу. А мы… Мы даже боялись спросить его, где. Он был совершенно чужд нам с одной стороны, а с другой… — Архиепископ заставил себя улыбнуться. — Могу представить, сколько шуток вы отпустили по поводу мужиков-затворников и их нравов.