Он решил вернуться на нейтральную территорию.

– Почему вы так любите Рождество? – повторил он вопрос.

Она осторожно на него взглянула и тихо сказала:

– Я обожаю Рождество. Это всегда был мой любимый праздник и любимое время года. – Она дотронулась кончиками пальцев до его руки. – Простите, я знаю, что вы не любите этот праздник.

Он глубоко вздохнул. Здесь отличный кофе и на удивление вкусная еда. Что же до компании… он заинтригован.

Грейс вежливая и воспитанная девушка. Хорошо знает свое дело. И прекрасно справилась с неожиданным поручением по декорированию отеля. Кроме того, она удивительно привлекательна своей неброской красотой. Блестящие каштановые волосы и темно-карие глаза, в глубинах которых таятся бесчисленные секреты. Но его привлекала не таинственность, а искренность девушки.

Грейс не похожа на человека, который может солгать. Она честная и чистая натура. Все сотрудники отеля любят ее. Даже Фрэнк покровительствует ей.

– Не то чтобы я не люблю Рождество, – начал Финлей, сделав глубокий вдох. – Я знаю, что сам это сказал.

Она снова дотронулась до его руки.

– Нет, вы сказали, что ненавидите его, – поправила она.

Он кивнул:

– Да, я сказал – ненавижу. Но только последние пять лет. Так было не всегда. Ребенком я обожал Рождество. Мы всегда встречали его с родителями и сестрой.

Грейс сжала губы.

– А я проводила Рождество с бабушкой. Моя мама… – Грейс умолкла, подыскивая нужные слова. – Мама родила меня очень рано. Я никогда не знала отца. Меня воспитывала бабушка.

– Вашей мамы не было рядом?

Грейс покачала головой:

– Она редко бывала дома. А сейчас живет в Австралии с новой семьей. У меня два сводных брата. – Грейс упорно смотрела в тарелку. – Она вполне счастлива.

– Вы поддерживаете отношения?

Грейс подняла взгляд:

– Да. Но довольно редко. У нас формальные отношения.

– Что это значит?

Грейс, пожав плечами, вздохнула:

– Мне двадцать восемь. Что толку обижаться на кого-то, кто не сумел справиться с ребенком, потому что сам был тинейджером? Я жила с бабушкой, и у нас всегда были незабываемые праздники.

– Поэтому вы так любите Рождество?

Она снова улыбнулась, и ее глаза заблестели.

– Мы с бабулей обожали смотреть старое, черно-белое кино. Особенно рождественские фильмы. Мы сами делали украшения. Раскрашенные спреем сосновые шишки – мои любимые елочные игрушки. Мы пекли много вкусностей. Мы не могли себе позволить елку на каждое Рождество, но у нас всегда был венок из еловых веток, и я обожала его запах. – В ее голосе и интонации звучала такая нежность, что было понятно – она делится счастливыми воспоминаниями.

Он тоже поделился с ней главным событием в жизни. Пусть в гневе, но она знает про него самое важное.

А он совсем мало о ней знает. Но она ему потихоньку открывается. И чем больше он ее узнает, тем больше она ему нравится.

Грейс посмотрела в окно.

– Особенно я люблю, когда в Рождество идет снег. Все вокруг становится волшебным. По вечерам я смотрю на заснеженные крыши домов и мне хочется взглянуть на небо в надежде увидеть мчащуюся по небосклону оленью упряжку с Сантой.

– А не староваты ли вы для Санта-Клауса? – шутливо спросил он.

Глаза Грейс мечтательно блестели. Она искренне верила в магию Рождества. А он утратил это чувство за последние пять лет.

Финлей вдруг с грустью понял, чего себя добровольно лишил. Он самоустранился. Конечно, многие в мире не любят и не справляют Рождество.

Но когда этот праздник долгие годы был частью твоей жизни, а потом ты сам его разрушил, это неправильно.

Грейс отложила вилку и нож.

– Финлей Армстронг, вы хотите сказать, что Санты не существует? – тепло и по-дружески воскликнула она.

Ее милый голос вернул Финлея в действительность из его мрачных размышлений. Он отодвинул тарелку.

– Грейс Эллис, я ничего подобного не говорил.

Она шутливо погрозила ему пальцем. В этот момент у нее зазвонил телефон.

– Прекрасно, лампочки доставлены в отель. – Она взяла пальто и шапку. В глазах вновь появился озорной блеск. – Пойдемте, Финлей. Внесем в «Армстронг» еще больше Рождества!

И как он мог отказаться от такого предложения?

– Я нашла для тебя идеальное платье, – воскликнула миссис Арчер, хлопая в ладоши. – Оно непременно тебе понравится.

– Что? – Грейс будто вынырнула из облака мечтательности, которое окутывало ее последние дни. Облако звалось Финлей Армстронг.

Финлей вызвал пятерых электриков, мобилизовал сотрудников отеля и сам возглавил операцию по развешиванию светящихся гирлянд над входом в «Армстронг».

Когда они перешли на другую сторону улицы, чтобы полюбоваться результатом своей работы, Финлей по-дружески подтолкнул Грейс локтем:

– Смотрится великолепно. Вы были правы, Грейс. Спасибо.

Прежде застегнутый на все пуговицы, сдержанный и замкнутый, погруженный в свои переживания, Финлей начал потихоньку выбираться из скорлупы. У Грейс сложилось впечатление, что он до настоящего момента сидел в глубокой, темной пещере, занимаясь исключительно работой.

Теперь он больше улыбался, внутреннее напряжение постепенно его отпускало. После их первой встречи он никогда больше не повышал голос, не был грубым. Даже Фрэнк прокомментировал позитивные изменения в боссе за последние несколько дней, хотя обычно никогда не позволял себе обсуждать руководство вслух.

Грейс тоже подтолкнула его в ответ.

– Берегитесь, Финлей. На будущий год придумаю такое, что окончательно разорю вас, – озорно подмигнула она, счастливая и возбужденная тем, что ее задумки сработали.

Подмигнула и тут же съежилась в ожидании его реакции. Но ее ненавязчивый флирт не отпугнул Финлея. Они были практически неразлучны последние два дня: без конца обсуждали вопросы декорирования бара, ресторана и коридоров, уточняя детали.

Они еще раз вышли вместе на ланч, несколько раз пили кофе, соорудили импровизированный ужин в офисе, заказав доставку из китайского ресторана.

Грейс даже поведала ему о том, как однажды в магазинчике утильсырья обнаружила антикварные стулья елизаветинской эпохи и несколько недель сама реставрировала их, поменяв обшивку.

Всю прошлую ночь она не сомкнула глаз, тщетно пытаясь анализировать происходящее между ними. Что значит его внимание и интерес к ней? Она так давно ни с кем не встречалась, что разучилась распознавать сигналы.

– Та-да-да-дам! – раздался голос миссис Арчер, вернувший ее в настоящее.