Вопросы посыпались из нее, прежде чем она смогла обдумать их. "Мама оставила нас потому, что больше не любит?" - "Что ты, Свистелка! Уверен, она любит тебя". - "Она вернется когда-нибудь?" - "Не знаю! Не спрашивай меня о таких вещах. Я самый разнесчастный человек в мире - вот и все, что я могу сказать".

Эбби вынесла в тот день ценный урок: люди не расскажут о боли, терзающей их, пока не будут к этому готовы.

Она вообразила, что с Джеком происходит нечто подобное.

Но я никогда ее не прощу, подумала Эбби внезапно, сминая бумагу и бросая в мусорное ведро, потому что она принесла нас в жертву своей прихоти. Цепляясь друг за друга, мы выросли, но чувство неуверенности поселилось в нас навсегда. Я больше всего на свете хочу любить Джека, но не знаю, смогу ли. И это тоже ее вина.

Эбби уже давно поклялась, что, в отличие от матери, сумеет любить терпеливо и без всяких условий. Но эта размолвка с Джеком пробудила все ее старые страхи. Что, если побег матери эмоционально отразился на ней? Что, если она не способна любить мужчину по-настоящему?

Но, несмотря на все сомнения, Эбби твердо знала: когда Джек будет готов открыться, она выслушает его с сочувствием. А пока надо набраться терпения и ждать.

Это малая цена за все, что он дал ей.

Они погрузились в привычные ежедневные занятия. Эбби хлопотала в конторе, Джек отрабатывал свою норму. Часа четыре в день они проводили вместе.

- Погляди. Что ты думаешь? - Джек развернул бордюрную полосу.

Эбби обернулась и замерла, очарованная прихотливым золотым узором, змеившимся по ленте.

- Потрясающе!

- Думаешь? Не слишком вызывающе для столовой?

- В самый раз.

Он оттолкнул кучу писем к запечатанным банкам с краской.

- Похоже, снова придется пригласить работников.

Она тряхнула головой, глядя на беспорядок, царивший на столе. Образцы обоев, покрытий, линолеума и кафеля, обрезки материи. Натюрморт довершали кисть и малярный поднос, красовавшиеся на груде почты за неделю.

Письма с обратным адресом Омахи привлекли ее внимание. На всех проставлено одно имя - Роб Стирлинг.

Неприятное ощущение пронзило Эбби.

Письма были не распечатаны.

Она просмотрела даты. 12, 14, 19 и 22. Еще несколько конвертов, датированные октябрем, были полускрыты газетами и рекламными листками, но тот же обратный адрес бросался в глаза и тревожил.

- Эй, ты слышишь меня? - спросил Джек, подходя.

Эбби собралась с силами. Нехорошо, если он застанет ее роющейся в его почте.

- Конечно. Я... - Она ухватилась за его руку, и он прижал ее к груди.

Джек продемонстрировал краску глубокого синего цвета.

- Ну как?

- Да, - сказала она решительно. - Для такой большой комнаты очень даже годится.

- Я знал, что ты так скажешь, и уже заказал ее.

- Зачем же спрашивал?

- Чтобы удостовериться.

- Как будто ты нуждаешься в одобрении своего выбора!

Джек взглянул на нее ласково и, поворачиваясь, слегка задел рукой ее грудь.

- Можешь остаться?

Эбби засомневалась. Не хотелось терять ни минуты общения с Джеком, но...

- Пожалуй, нет. Папа ждет меня.

- А-а.

Она с удивлением отметила разочарование, прозвучавшее в его голосе.

- С ним что-то творится, он такой смешной стал. Сходит с ума и вспыхивает, чуть я в чем-нибудь оплошаю. Не похоже на него. Может, это из-за того, что я много времени трачу на контору, а может...

- Из-за меня?

- О нет, не думаю. - Однако она не могла полностью отрицать это. - Он знает, что мы просто друзья.

Джек изогнул бровь.

- Старые друзья, - поправилась она быстро.

- Так вот что ты ему говоришь?

- А что я должна говорить? Ты же вернешься в Омаху через пару месяцев.

- Я знаю. Но пока... - Он поставил банку с краской на стол. - А он не жалуется на что-нибудь, а? Может, ему стоит прийти провериться.

- Папе? Ты же знаешь, он здоров как бык. На ферме вкалывает за двоих и потом не сидит без дела.

- Эбби, он себя загоняет.

- Он не болен, Джек.

- Может, и нет. - Джек взял Эбби за руку. Этот простой жест тронул ее до глубины души.

В нем не было похоти, не было страсти. Это был жест нежности.

Они помолчали. Сердце Эбби подскочило к горлу. Она сглотнула, боясь нарушить очарование момента.

- Может, ты и права, что это не из-за меня, - сказал он, медленно перебирая ее пальцы. - Может, это из-за тебя. Он чувствует, что теряет свою маленькую девочку. Ты выросла, а теперь отдаляешься от него. Новое дело, новые заботы отвлекают тебя. Наверное, он не готов к этому.

- Я была рядом почти тридцать лет, Джек.

И теперь он явно не прочь отдохнуть от меня. Джек улыбнулся, рука его сжалась.

- Я так не думаю, Эб.

Впервые Эбби сама пришла в его объятия. Она дрожала, надеясь, что Джек не заметит этого.

- Ты его избаловала, Свистелка.

- Я знаю. Но он это заслужил своей преданностью.

- Да. Без преданности никакие близкие отношения невозможны. - Джек слегка дернул ее за кончики волос и чуть отодвинулся, чтобы взглянуть прямо в глаза. - Я это хорошо усвоил.

Кончики губ Эбби приподнялись.

- Спасибо за такие слова.

- Это не слова, я и вправду так думаю. Она уткнулась лбом ему в плечо.

- Знаешь, - сказала она медленно, - даже если ты не прав насчет отца, очень деликатно с твоей стороны сказать, что кто-то любит меня до такой степени, что боится потерять. После ухода матери я утратила веру в прочность родственных чувств.

Эбби не заметила, как губы Джека плотно сжались, а глаза сузились.

В первый же день своей работы в магазине Эбби пригласила Джека на ленч. Вместо того чтобы приводить в порядок выставочный зал, она потратила целое утро на сервировку. К назначенному часу все выглядело замечательно: свежие фрукты в чаше, овощи на блюде, чай со льдом и лимон.

В пять минут первого бронзовый колокольчик на двери звякнул. Эбби высунула голову из прохода, отделявшего мастерскую от выставочного зала.

- Эй, есть кто-нибудь? - Джек, обычно работавший в белом докторском халате, был одет в ярко-красную рубашку-гольф. Из кармана брюк торчал стетоскоп.

Эбби улыбнулась.

- Конечно. Заходи. На ленч будет мясное филе с рисом, фрукты и овощи. Джек воззрился на нее.