Вид у него был процветающий, что Ковригин понял с первого взгляда, но смешной, и Ковригин расхохотался:

— Селедочка! Ты ли это?

— Хо-хо! Корж! — по-армейски воскликнул тот, раскрывая широкие, пахнущие дорогой туалетной водой дружеские объятия. — Сколько лет, сколько зим! Хоть бы позвонил сначала, балда, я же не все время на месте, мотаюсь по городу! — сказал он, похлопывая Ковригина по спине зажатым в руке сотовиком.

— А ты, смотрю, поднялся, — восхищенно сказал Ковригин, обводя глазами и друга, и магазин. — Посолиднел! Пузо отрастил!

Селедочка живо втянул живот, так что кожаный черный жилетик, сидевший на нем в обтяжку, обвис.

— Но, но, попрошу без намеков! Ты прямо как моя старуха. Не пузо, а комок нервов!

Он жестом пригласил Ковригина пройти в подсобку, тесно заставленную коробками, но уютную от запаха молотого кофе, доносящегося из электрокофеварки.

— Надолго? В гости заедешь? А ведь я уже дедом стал, во! — похвастал Селедочка, демонстрируя Ковригину полароидное фото пупса неопределенного пола, в батистовом голубом чепце с пышными оборками на затылке, отчего вид у пупса был боевой, как у предводителя индейцев.

— Девочка? — наобум спросил Ковригин.

— Пацан! Внук!

— Поздравляю. Сколько уже?

— Три месяца. Пять кило. Богатырь!

— Есть в кого…

Узнав, что Ковригин спешит и что в Москве он в некотором смысле проездом, Селедочка отложил на пару часов свои дела, чтобы поговорить со старым другом.

Они давно переместились из подсобки под тент соседней шашлычной, в окошке которой красовалась душевная записка: «Имеется холодное пивочко». За столиком, где им никто не мешал, под цыпленка-гриль, обильно политого цыганским соусом, за кружкой холодного пива друзья прокалякали «за жизнь» больше двух часов.

Ковригин постепенно, не сразу выкладывая, что у него на уме, посвятил Селедочку в планы своих детективных изысканий. Чтобы не отвлекаться от предыдущей версии (что, мол, на Динамо попал случайно и проездом), Ковригин наплел, будто приехал в Москву повидать того самого Грязнова, с которым нежданно-негаданно свела его судьба, и посоветоваться с ним насчет товарного чека, найденного им в лесу.

Селедочка проявил к рассказу живейший интерес. Новость про ограбление его расстроила, но не удивила — в Москве грабят каждый день, это уже дело привычное! Потряс Селедочку факт знакомства Ковригина с крупной милицейской фигурой. Такое знакомство, по мнению Селедочки, следовало всячески упрочить и закрепить. Он даже прикинул в уме, что теперь, если, не дай бог, с ним что-то случится, можно будет через Ковригина выйти на этого Грязнова и заручиться его поддержкой. А что? Очень даже полезное знакомство…

— Да, встретиться надо, только что я ему нового скажу? — дальше притворялся простачком Ковригин. — Это все Ленка моя, пилит и пилит, съезди, мол, и съезди…

После этого последовали разговоры о том, что бабы, конечно, засели в печенках, что они могут отравить существование кому угодно и никак от них не отцепишься, если они вбили себе что-то в голову, из чего следовал философский вывод, что без жены как без руки и что какую бы глупость баба ни сморозила, но капля истины в ее словах всегда будет… В подтверждение чего каждый рассказал по истории из своего личного опыта.

Сделав таким образом обходной маневр, Ковригин вернулся на прежнюю позицию и продолжил:

— Так вот что я подумал, Витя, — демонстрируя другу улики, упакованные в прозрачную обертку от печенья, — как ты мыслишь: можно в принципе по чеку найти кассовый аппарат, который его пробил? А через кассовый аппарат узнать адрес магазина?

Соломенный пух над Селедочкиной лысиной зашевелился.

Он взял у Ковригина чек, повертел в руках, помял в задумчивости переносицу.

— Разве что попытаться через контроль, — пробормотал он, — есть у меня там знакомство… Невестка… Она сейчас в декрете, но если она попросит кого-нибудь из своих подружек?… А это законно?

— Попробуй, Витя! — с жаром набросился на него Ковригин. — Хотя бы попробуй! Получится — я в долгу не останусь, нет так нет! Тогда пойду к Грязнову с пустыми руками.

— Почему ты сразу к нему не обратишься? Он ведь тем же путем сможет выяснить, да еще может скорее, чем я.

Но Ковригин очень убедительно доказал: почему, по его мнению, к Грязнову лучше идти с новыми конкретными сведениями, чем с вопросами и просьбами.

— Ну, наверное, ты прав, — согласился Селедочка. — Я даже сам заинтересовался, честное слово. Попробую! По крайней мере, что в моих силах… Чек я оставлю у себя.

— Только не потеряй! — заволновался Ковригин.

— Не бойся, в любом случае подстрахуемся, — ответил Селедочка и, заметив, что друг не понял, что он имеет в виду, пояснил: — Ксерокопию снимем.

Ковригин с досадой подумал, почему такое простое решение не пришло ему первому в голову?

По дороге на вокзал они заехали на почту и отсняли три копии с чека, которые Ковригин забрал себе. Затем Селедочка подкинул его на вокзал.

— Телефон тебе еще не поставили? — прощаясь, спросил он. — Купил бы давно себе сотовый, не пожалеешь! Я без него теперь как без рук.

— Да все не соберусь никак, — виновато развел руками Ковригин, справедливо уличенный в скупердяйстве. — Я сам тебе позвоню через денька два. Ну, привет семейству! Пока! Счастливо!

Двери вагона сомкнулись, сквозь мутное, грязное стекло окон Ковригин увидел Селедочку, машущего ему рукой. Поезд дернулся и медленно поплыл мимо замусоренной платформы.

…Обычно бывает так: дело сразу натыкается на непреодолимые препятствия и, чем больше усилий ты тратишь на их разрешение, тем сильнее все запутывается… Либо наоборот: все идет как по маслу, даже странно.

Дело с чеком обстояло именно так — Ковригин позвонил Селедочке на следующее утро, старый армейский друг чуть ли не с ходу начал диктовать ему адрес магазина.

— Стой! Дай ручку схватить. — От неожиданности Ковригин растерялся, стал тыкать руками в воздух и жестами показывать Елене, которая стояла рядом, чтобы она нашла листок и ручку.

— Ты откуда звонишь?

— С почты, — пояснил Ковригин. — Все, нашел, диктуй.

Как это обычно бывает по закону подлости, шариковая ручка вдруг отказалась писать, и, яростно чертыхаясь, красный и вспотевший, Ковригин с силой нацарапал на листке, прорывая его почти насквозь, искомый адрес.

— Когда приедешь? — спросил Селедочка. — Я могу тебя встретить.

— Дай сообразить. Послезавтра. Электричка приходит на вокзал в десять утра… Ну, не ровно в десять, а с минутами, не помню точно.

— Подожду.

— В первом вагоне!

— Встречу. До скорого!

Селедочка не подвел. Когда Ковригин, оглядываясь, выбрался из толчеи электрички и застрял на платформе у первого вагона, толкаемый и пинаемый со всех сторон пассажирами, Селедочка уже ждал его, прогуливаясь по перрону с газетой в руке.