Да… То, что уже почти год менты не вышли на след Пузыря, говорит о хорошей конспирации его команды. Все-таки жмуриков получилось много, слишком много, в ментуре на это счет строгий. И то…

— Полет проходит нормально! — сам себе сказал Пузырь.

За свои тридцать пять лет Пузырь уже совершил несколько ходок. В общей сложности почти на двадцатник. Было все. И всегда. Но до сих пор как-то обходилось без жмуров. В школе воровал по карманам, в учительской сумки потрошил. Потом повзрослел. Первая серьезная статья — разбой. Советский, самый гуманный суд в мире определил четыре года. Сейчас, вспоминая бийскую колонию для малолетних, Пузырь даже прослезился от умиления. Так все было по-домашнему, по-детски. А тогда здорово напугало — автозаки, решетки, колючка где надо и не надо, двери без ручек, вертухаи.

Каких только людей не пришлось повидать! В этой бийской колонии один пацан был. Его все поддерживали, как-то помогали. И охрана, и зэки. Потому что дело у него было такое…

Мальчик с девочкой дружил, мальчик девочку любил. Регулярно. В восьмом классе. Ну и естественно, рано или поздно должно было открыться. То ли забеременела, то ли во время повального, то есть общего, медицинского и гинекологического осмотра врачи нашли, что ведет половую жизнь. Всполошились учителя. Может, они своего директора или физрука подозревали? Но только… Прижали они девчушку, попугали немножко. Вот, мол, сама скажешь, поругаем, и все. А если без тебя до правды докопаемся, то и ославим на весь край, и накажем примерно, чтоб никому неповадно было. Она и призналась в своей большой любви. Тут на нее опять наехали: ты же хорошая девочка! Ведь это он тебя соблазнил, уговорил? Ты же упиралась, ты хорошая! А он — плохой. Пацан тут же и подтвердил: она очень хорошая. А я во всем плохой. Дали ему больше, чем Пузырю за разбой. Изнасилование. И последующие долговременные развратные действия под угрозой и… Первую часть срока он мотал на детской зоне.

Его в Бийске держали еще и потому, что он сам местный. Его городок километрах в сорока от зоны. Мать приезжала редко, как положено по расписанию. А вот девчонка… Каждый день! После школы на автобусе приезжает, выходит на склон сопки, стоит и смотрит. Оттуда тоже территорию зоны не видать, а она стоит. Там только вход видно, как автозаки заезжают в ворота. И немного контрольно-следовой полосы, что сразу за забором перед колючкой. Стоит и смотрит.

Год! Триста шестьдесят пять раз приезжала и стояла. Пока автобус на конечной разворачивается и ждет обратных пассажиров. Ее все автобусные шоферы уже знали. Конечно, начальники на зоне тоже сразу засекли. По своим каналам выяснили. Проверили.

И вот однажды… У пацанов до конца смены еще минут сорок. Ишачат они в мастерской, как положено. А парнишку этого сам начальник зоны вывел на контрольно-следовую, туда, откуда видно автобусную остановку. Показал ему — вон твоя девчонка стоит. Каждый день приезжает.

А она не может ближе подойти — не видно будет. Так и стоят, смотрят. Километра полтора, наверное, расстояние. Чего уж там видно, трудно сказать. На свидание ее не пустят. А так… Не увидит она, что у него уже половину зубов выбили, что язвы на бритой голове не заживают. Витаминов не хватает. Это обычное дело.

Издали даже лучше. И слез не видно.

Стали его начальники каждый день выводить. Прямо как обычай какой. Никто ни слова не говорит. Просто выводят и стоят. Автобус тронется, его обратно в мастерские.

Ему на зоне для несовершеннолетних еще год сидеть оставалось. Потом взрослая. Трудно сказать, дождется ли его девчонка? Да и зачем? Она же другого любила, а не того, каким он стал. Хотя бывают разные случаи.

На строгом режиме привезли двоих! Ну умора! Стоят два толстяка, пухлые розовые щеки шире плеч. Котомочки прижимают. Глазки круглые от ужаса. Ну… А статья просто редчайшая — издевательство над животными! Никто даже не помнил, чтобы кто-то срок за это получил. А эти схлопотали. По два года на рыло.

У них история просто атас!

Это главбух и председатель колхоза. Сдали они отчет вовремя и решили отметить по-начальнически, втихую. Заперлись в кабинете, трахнули по бутылочке, по второй, по третьей. И захорошели. Решили к местной бляди податься. Ну, в колхозе это не так просто. Одна такая прошмандовка на всю деревню у них и была. Пришли, а место занято. Они ей и так угрожали, и сяк уговаривали. А баба уперлась! Или кто там у нее. А эти два лихих командира!.. Для острастки решили ей… Даже не ей. У нее перед домом коза на колышке, пасется. Вот ей-то и пришлось пострадать. А может, и не пострадать. Может, коза даже наслаждалась от такого внимания. Может, она орала от удовольствия? Короче, один за рога держит, другой козочку дерет. Потом поменялись. Вся деревня хохочет.

А утром эти козлы проспались, глядь — участковый:

— На вас, дорогие граждане, заявленьице! Пожалуйте в кутузку!

Наверное, на их места уже кандидаты в районе были. Следствие, домашний арест, выездной суд. Прямо в сельсовете. Опозорили на весь мир! У главбуха три дочери. Ну, пришлось семье переезжать в далекие края. Председателевой семье тоже. На прежнем месте жить невозможно. И самим тяжело, а уж дети — ни учиться, ни жениться, ни влюбиться.

Пузырь поглядел на часы и криво усмехнулся. Опаздывают. Вышел из машины, распрямился в полный рост и огляделся. Нигде корешей не видать. Не внутри же договаривались встретиться?

Нехорошее предчувствие заскребло под ложечкой. Вот они и мотаются по городу, след путают и уводят. В любом случае минут через десять нужно рвать когти. Опаздывают, их проблемы.

Пузырь сел за руль…

Скрипнув тормозами, перед его капотом остановилась серая «Нива».

— Пузырь! — Из машины вывалился здоровенный амбал, а в обеих руках у него, горлышками между пальцев, бутылки «Гролша». — Пузырь! Мы тебе пива захватили, чтоб ты не очень ругался за опоздание!

— Заткни хлебало, Филимон, — сердитый Пузырь подошел и не взял протянутых бутылок. — Оставь пиво в машине. Пошли.

Еще двое вылезли из «Нивы». Спортивный паренек в желтых кроссовках и сухощавый пожилой дядька с седыми усами. Они послушно пошли за тощей, долговязой фигурой Пузыря. Перешли по длинному подземному переходу на другую сторону Больших Каменщиков к вечно ремонтирующемуся дому под зеленой сеткой, спустились мимо почты к Москве-реке, немного постояли у светофора на углу.

— Посмотрите направо, — негромко сказал Пузырь голосом туристического гида. — Перед вами двухэтажное строение начала двадцатого века. Раньше тут располагался один из столичных таксопарков. Тут много интересного. Особенно на втором этаже. Филимон, на первый даже не смотри! Там только обменный пункт, а он не в счет. Мелочь в сравнении со вторым этажом. Ты лучше гляди на окна.

— Обычное дело, — хмыкнул громадный Филимон. — Деревянные двойные рамы. Сигнализация стандартная. А там…

— Нам зеленый! — Спортивный паренек шагнул на мостовую.

— Коля, не торопись, — Пузырь одобрительно похлопал его по плечу.