— Нет. Кто-то из дачников. В прошлом году сколотили. Кроме меня, сюда никто не ходит. А мне здесь нравится, никто не мешает.

— Любишь одиночество?

— Не люблю, когда достают, — уточнил он.

— Рисуешь? — кивнула я на сумку. — Посмотреть можно?

— Пожалуйста, — пожал плечами он, достал альбом и протянул мне.

Я открыла альбом и начала листать. У парня явно был талант, я покосилась на него и спросила:

— Учился?

— Нет. Немного покопался в Интернете, почитал о перспективе и прочем…

— По-моему, здорово.

— Ерунда, — нахмурился он.

Я перевернула страницу и невольно нахмурилась. Маяк.

— Это ты сегодня рисовал? Выглядит довольно зловеще. Тебе не кажется?

— Я рисую то, что вижу, — сказал он.

— Значит, ты видишь его таким? Мрачным, угрожающим? Он у тебя словно живое существо.

— Может, у маяков есть душа? — усмехнулся он.

— Может. А у этого точно есть тайны.

— Вы просто так говорите? Или что-то чувствуете? — насторожился он.

— Скажем так: он меня беспокоит.

— Там кто-то бывает, — вдруг сказал Вениамин.

— На маяке? Он же заколочен.

— Ага, — кивнул он.

— Что «ага»? Туда можно попасть?

— Не знаю. Но там кто-то есть.

— С чего ты взял?

— Видел свет. Мелькнет и исчезнет. Как будто кто-то с фонариком по лестнице поднимается.

— Дверь и окна заколочены, — напомнила я, чтобы он не слишком увлекался.

— Ну да, только между досок свет все равно пробивается, и в темноте его видно. Слабое мерцание. Весной свет внизу подолгу горел. По часу, даже больше. На самый верх он не поднимается, где-то на середине пути прячется.

— Кто прячется?

— Тот, кто бывает на маяке. Хотя, может, он там постоянно.

— Если ты о привидениях, то им свет не нужен.

— Вам лучше знать, я привидений не видел, а вот свет — много раз. Сейчас он редко появляется, хотя, может, и нет. Просто летом свет не нужен, и так светло по лестнице подниматься, даже если окна заколочены.

— Первый раз ты когда свет заметил?

— В марте.

— Может, действительно кто-то решил на маяк подняться? Машины поблизости случайно не видел?

— Нет. Машину можно вот здесь оставить. Или наверху. Но оттуда до маяка еще дальше. Он там как-то по-другому появляется, — сказал Венька и посмотрел на меня с такой убежденностью во взгляде, что сомневаться в его словах я поостереглась, дабы наша хрупкая дружба не закончилась раньше времени.

— Почему ты так решил?

— Я за ним следил.

— За кем? За маяком?

— Ну да. Свет появился. А я ближе подошел. Слышал, как он внутри ходит. Ступеньки скрипели, и дверь хлопнула. Я пытался подсмотреть, к окну подлез, но ничего не увидел. И тихо стало. Он где-то там был, только непонятно, где. А свет горел. Я сбежал, потому что испугался. В кустах сидел и наблюдал. Свет погас, но никто не вышел. Я больше часа ждал. Потом опять к маяку отправился, а там тишина. Он ушел. У него какой-то тайный ход есть.

«Может, и есть», — подумала я, вспомнив рассказ Петра Евгеньевича.

— Думаешь, это кто-то из местных? — спросила я.

Вениамин усмехнулся:

— Вы сами-то в такое верите? Кому из местных это надо?

— Не знаю… Иногда у людей бывают странные фантазии.

— Он за нами следит. И я сомневаюсь, что он человек.

— Понятно. Стивена Кинга любишь?

— Нет. Мне без выдуманных страшилок хватает всякой хрени.

— Подобное выражение твою маму, безусловно, огорчит.

— А вы не моя мама.

— Это точно. Он давно здесь не появлялся? — кивком указала я на маяк.

— Свет не видел уже недели две. Но, думаю, он там.

— Почему?

— Чувствую. Когда он там, я чувствую.

Вениамин смотрел на меня все тем же взглядом, открыто и упрямо, абсолютно убежденный в своей правоте. И ведь не возразишь. Почему я должна сомневаться в его словах, раз сама вижу то, что нормальные люди не видят?

— Ты домой собираешься? — спросила я, не зная, как закончить разговор.

— Нет. Что мне там делать?

— Маме помогать.

— Болтать целыми днями с клиентами?

— Вряд ли она только болтает. А поддерживать хорошие отношения с клиентами — ее обязанность. Можно вопрос? — рискнула я.

— Пожалуйста.

— Если он за кем-то наблюдает, тот, на маяке, — начала я, подбирая слова, — он ведь делает это с какой-то целью. Ты не замечал, когда он появляется, здесь что-то происходит… скажем так, необычное?

— Ничего, — пожал плечами Вениамин. — Хотя, может, и происходит. Откуда мне знать? Вот вы… Вы же не просто так приехали?

— С чего ты взял? — удивилась я. Странное дело, но в тот момент в мальчике отчетливо чувствовался страх.

— Просто подумал, — он пожал плечами.

— Меня заинтересовал маяк, — словно оправдываясь, сказала я. — Он ведь и тебя интересует. А еще мы хотим купить здесь дом, вот и решили узнать, как в этих местах людям живется. Ладно, я пойду.

— Мужик этот вам кто? — неожиданно спросил он.

— Друг.

— То есть вы с ним не спите?

— Не подскажешь, с какой стати мне на подобные вопросы отвечать?

— По-вашему, я еще ребенок?

— По-моему, это не твоего ума дело. Пока.

Я пошла по тропинке, но он, подхватив сумку, припустил за мной.

— Провожу вас немного.

— Вряд ли мне что-то угрожает, — хмыкнула я, — раз тот, кто на маяке, сидит тихо. Но все равно спасибо!

— Старик, который недавно умер, тоже маяком интересовался.

— Зиновьев? — замерла я, поворачиваясь к Вениамину. Если честно, возникла мысль, а не морочит ли мне отрок голову? Но в тот момент он был, безусловно, правдив.

— Я не знаю, как его фамилия. Продавщица в магазине его Альбертом называла.

— Альберт Юрьевич, — кивнула я. — Ты видел его возле маяка?

— Ага. Он все вокруг бродил, приглядывался. Один раз подошел и дверь подергал. Только она изнутри запирается. Я же говорю, он туда по-другому попадает. Старик на дверь смотрел-смотрел, потом ушел. А на следующий день сказали, что он умер.

— Сомневаюсь, что два эти события связаны. Ты-то, к примеру, жив. Хотя тоже маяком интересуешься. Кому-нибудь из друзей ты о своих наблюдениях рассказывал?