Мысль ворвалась в его разум, сомнениям больше не оставалось места.

— Это сделал ты, Ворн. Не я.

В груди у него что-то сжалось, потом медленно отпустило, и в глазах Ворна снова появилось сомнение.

— Но ты…

— Я люблю тебя.

Он посмотрел на женщину. Ветер то и дело набрасывал ей на лицо платок, и она нетерпеливо отводила тонкую ткань. Глаза ее выражали тысячи чувств, которые он не в силах был понять.

— Мелидия… — только и смог он сказать.

— Ты мне веришь?

Он снова взглянул на пыльную землю, впитавшую кровь его армии.

«Ради чего? — мелькнула едва заметная мысль. — Ради чего?»

— Ты мне веришь?

Он посмотрел ей в глаза.

— Да.

Они обнялись, не замечая сильного ветра, трепавшего полы их одежды.

Прошло некоторое время, прежде чем они вдруг осознали, что над полем боя воцарилась тишина. Оторвавшись друг от друга, они вернулись на северную сторону башни.

— Смотри, — показала Мелидия.

С северо-запада по воздуху быстро приближались какие-то существа. Двигались они клином, словно перелетные птицы.

— Что на этот раз? — спросил Ворн. — Какая дьявольщина?

— Скоро узнаем.

— Да уж. Слишком скоро.

— Боишься?

Он бросил на нее мрачный взгляд.

— Нужен ответ?

— Нет… любовь моя. Прости. Я знаю, что ты ничего не боишься.

Он обнял ее сильной рукой.

Вскоре стало видно, что летящие объекты имеют форму чаши с придатками, которые на расстоянии могли показаться крыльями; но по мере того, как клин приближался, стало ясно, что это человеческие руки, лишенные тела человеческие руки.

— Мать-Богиня, — выдохнул Ворн. — Что за…

Каждая пара рук держала гигантский металлический котел, сильно походивший на кузнечный тигель.

Мелидия отступила от Ворна и встала у стены, положив руки на зубцы и наклонившись вперед; лицо ее исказили странные, противоречивые эмоции — надежда, ожидание, страх, ненависть. А в глубине, она знала это, но пыталась подавить всеми силами своего существа, была любовь.

Волшебница и не подозревала, что еще глубже таилось безумие.

— Да, — сказала она, когда в уши ударил гром и замок окутали темные облака. — Да! — закричала она в нарастающем реве.

Облако заслонило солнце, погрузив все окружающее в тень, и стало заметно, что замок излучает странное голубое сияние. От башни к башне выстреливали молнии, и все выше вздымались ярко-голубые светящиеся столбы. Штормовой ветер обрушился на цитадель, но не упало ни капли дождя — лишь закружились пыльные смерчи, всасывая остатки недавних сражений.

Летающие котлы нарушили строй и опустились ниже: стало ясно, что размера они просто гигантского. Развернувшись, странные летучие предметы снова выстроились в линию, и каждый котел расположился над осадной башней. Руки, державшие их, были руками зловещих божеств — огромные, сильные и карающие.

Разряд молнии ударил в башню, на которой стояли Ворн и Мелидия.

Принца сбило с ног. Сражаясь со все усиливающимся ветром, он поднялся и шатаясь подошел к Мелидии, которая, казалось, ничего не заметила. Она все еще что-то кричала, что именно — невозможно было разобрать сквозь раскаты грома и вой ветра.

— Нужно уходить! — крикнул он ей в ухо, потом попытался оттащить женщину к люку.

Однако она стояла непоколебимо, словно железный столб. Он попробовал встряхнуть ее, но тело Мелидии было подобно пружине; она вцепилась в камень побелевшими пальцами, подняв лицо к чудовищному явлению над стеной замка, к линии котлов, которые неторопливо начали наклоняться. Из них полилось яркое красно-оранжевое сияние.

Ворн посмотрел вниз. На верхушках башен в панике метались люди. Оставив Мелидию, принц подскочил к стене.

— Эй вы! — заорал он. — По местам! — Голос его затерялся на фоне всеобщего шума. — Назад! Назад, я вам говорю! Возвращайтесь на свои…

Он замолчал. Это было бесполезно. Не стоило многого ожидать от обычных смертных, оказавшихся перед лицом сверхъестественной силы. Ворн, оцепенев, не сводил взгляда с медленно наклоняющихся котлов. В подобной ситуации не стоило многого ожидать даже от самых отчаянных смельчаков. Впервые за всю свою жизнь Ворн понял, что и он боится. Однако остался стоять, где стоял.

Жидкий огонь хлынул из тиглей, заливая осадные башни пылающими водопадами. Пламя тотчас же охватило башни и людей на них. Словно живые факелы, солдаты покатились вниз, некоторые прыгали, разбиваясь насмерть. Другие падали на землю и катались по ней или в панике бегали кругами, хлопая себя по бокам в тщетных попытках сбить пламя.

У Ворна в груди словно что-то оборвалось. Он никогда не испытывал вкуса поражения, а теперь ощущал его на языке, словно медный слиток, тяжелый, холодный и горький.

Внизу царил хаос. Всюду валялось брошенное оружие. Солдаты рассыпались в стороны, словно угли из опрокинутой жаровни. Огненные столбы, в которые превратились осадные башни, выглядели погребальными кострами.

Ворн больше не в силах был смотреть на это. Спустившись со стены, он перешел на противоположную сторону башни. Запахнув плотнее голубой плащ, принц последний раз взглянул на земли Предела, земли, которые он будет проклинать до последнего вздоха. Потом закрыл глаза, опустив голову на грудь.

Неожиданно он почувствовал прикосновение чьей-то руки к плечу и обернулся.

— Ты должен это видеть, — сказала Мелидия.

Он молча посмотрел на нее. Лицо его приобрело пепельный оттенок. Ему нечего было сказать этой женщине, которую, как он думал, он знал. Теперь она казалась ему совершенно чужой. Лицо ее странно преобразилось.

— Пойдем, — произнесла она, улыбаясь, словно приглашая его взглянуть на приготовления к большому балу. — Увидишь, что мы сделали.

Он не отрывал от нее глаз, пытаясь найти в неуловимо прекрасном лице какой-то ключ, какое-то объяснение ее тайне.

Но ничего не нашел.

Она взяла его за руку и повела за собой.

Люди внизу перестали бегать, словно безумные. Они просто стояли, разговаривая, удивленно восклицая, показывая друг на друга.

Хотя все еще были объяты пламенем.

Ворн потряс головой, ничего не понимая.

— Они горят, но пламя не пожирает их, — сказала Мелидия. — И осадные башни тоже. Смотри.

Это было действительно так. Детали башен были по-прежнему цвета свежесрубленного дерева, они даже не почернели. Что еще более странно, отсутствовал дым, хотя языки пламени по-прежнему плясали по поверхности дерева, отчаянно, но безуспешно пытаясь проникнуть внутрь.