Мы пришли домой. Там всё было по-прежнему: малая скандалила, мама как могла отбивалась.

Бабушка занялась ужином. Я побежал на колонку. Бабуля сказала, что до ужина ещё минут тридцать-сорок.

Чтобы не терять время, решил предложить Славке сходить в гастроном за баночками на подарки. С Мишкой Славка уже успел договориться — и тот со своей мамой наш визит уже согласовал. Так что, когда мы втроем пришли за банками, они уже были составлены отдельно, на шкафу в подсобке. Мишкина мать завела нас туда, и показала пальцем:

— Вот ребята, берите.

— А сколько нам и как заплатить? — спросил я.

— Берите бесплатно! — махнула рукой она, — я же понимаю, что вы что-то к восьмому марта затеяли. А я их на бой спишу.

Ну да, побудешь тут конспиратором, когда пацаны массово что-то делают в подарок матерям и сёстрам своими руками. Да и вообще, тут действует принцип, что лучший подарок должен быть сделан своими руками. Помню, своей маме я соорудил на восьмое марта шкатулку на уроках труда, выдолбив при помощи долота ниши в двух половинках распиленного пополам толстого обрубка дерева. Дальше осталось только посадить на петли, и подарок был готов. Допотопно, страшненько, но мне тогда и было всего лет двенадцать.

Поблагодарив добрую женщину, мы отправились с добычей в авоське домой к деду Аристу. Раз уж он разрешил нам использовать его мастерскую, там и сложим все комплектующие. Но делать пока подарки еще не будем — я решил сначала как можно больше поддонов натаскать домой. Вот чему меня научил жизненный опыт, так это тому, что халява имеет свойство внезапно заканчиваться. Так что, если мне разрешили брать поддоны на стройматериалы неограниченно, значит, нужно воспользоваться этим разрешением по максимуму, пока оно действует. Всегда что-то может случиться — поддоны, валяющиеся возле базы, подожгут соседские пацаны из озорства, Никифоровна заболеет или куда-то уедет, а ее новый заместитель, которого она может нанять в любой момент, откажет мне в разрешении их забрать, да мало ли что еще!

Так что, сразу после того, как мы закинули банки (Ариста дома не было, но мастерская стояла открытой, и мы оставили банки на одной из свободных полок на стене), я попросил Славку и Мишку помочь мне потаскать поддоны с базы на санках. К брату Герасимович пойду только вечером просить на буханке поддоны отвезти, и кто его знает, как он вообще отнесется к моей просьбе. Так что эти несколько часов терять нельзя.

Как и ожидал, друзья охотно согласились помочь. Побежали за санками, договорившись встретиться у базы. Когда собрались и подошли к базе, сразу наткнулись на Степана, он стоял у крыльца и курил. Мы поздоровались и деловито принялись грузить поддоны на санки. Посмотрев на нас, он спросил:

— На дрова, что ли? Так возиться с распилом много, а дров получится совсем ничего. Дощечка тоненькая, сгорит за пару минут. Неужто по осени мало дров выписали на зиму, и теперь не хватает до тепла?

— Нет, с дровами порядок, еще полно, — ответил я. — Я их разбираю на дощечки, буду новую комнату на чердаке делать. Полы из них сооружу, балки обошью, а может и стены целиком, если хватит.

Посмотрев на меня одобрительно, Степан сказал:

— Молодец, Пашка! Справный хозяин из тебя растет, есть чему радоваться Апполинарии!

Похвалу я пропустил мимо ушей, настолько удивился:

— А вы с моей мамой знакомы?

— Вот так же, как и ты с пацанами — в один класс ходили! — улыбнулся Степан.

Не, ну что тут сказать — вроде и город, а все же деревня, куда ни ткни пальцем, все друг друга знают. Что-то в этом есть хорошее, неизведанное мной по прежней жизни в Москве. Не имей сто рублей, а имей сто друзей — в этом городке можно прекрасно жить, совсем не опираясь на большие деньги. Впрочем, это не означало, что, растрогавшись, я не буду охотиться за деньгами, припрятанными где-то Цушко. Буду, конечно! Все это будет разрушено Горбачевым достаточно скоро по меркам шестнадцатилетнего Пашки, так что лучше заблаговременно приготовиться к подступающим тяжелым временам.

Следующие три часа мы возили поддоны к моему дому, складывая их штабелями. Они все росли в высоту, но я не расслаблялся — знал, что понадобится их мне, исходя из моих планов, гораздо больше.

Наконец, настало время идти к брату Герасимович. Мы с ним после этой эпопеи с бутылками были уже знакомы, хотя мне и было несколько стыдно за то, при каких обстоятельствах это знакомство произошло. С другой стороны, это же провинция, а не территория высокой культуры Эрмитажа! Надо расслабиться и быть проще.

Игоря мы застали во дворе его дома, рядом с буханкой. Мы хором поздоровались.

— Погодите-ка, так вы и есть одноклассники Светки, про которых она говорила? — спросил он и искренне рассмеялся, хлопнув себя ладонями по бедрам, — а я тогда, когда ты сумку с бутылками вытягивал из-под машины — он ткнул в меня пальцем — и не знал, что ты с ней учишься!

Приятно, когда у человека хорошее настроение — с моей точки зрения, это улучшает шансы с ним договориться.

— Так что по поводу поддонов — поможешь перевезти? — спросил я.

— Помогу, но завтра, движок подозрительно стучит, буду сейчас с ним разбираться, — развел руками Игорь, — но завтра — точно, не так часто мой иноходец и ломается!

— Трешки хватит? — поинтересовался я.

— Для одноклассника моей сестрички хватит и двух рублей! –махнул рукой Игорь.

Я так понял, он вообще ничего не говорит, не делая привлекающих внимание жестов руками. Интересная манера общения. Обычно такая у хороших преподавателей, умудряющихся при помощи выразительных жестов лучше концентрировать внимание на сказанном. А тут простой шофер, поди ж ты!

Попрощались с Игорем, я сказал Мишке и Славке:

— Спасибо, ребята, за помощь, на сегодня все!

Мы дошли вместе до Огарёва, у моего дома попрощались и парни пошли по домам.

Меня ждали очередные часы разбирания поддонов на части — заниматься этим пришлось в сенях, на улице быстро стемнело. А потом пришло время для французского с бабушкой. В этот раз я сам попросил ее сконцентрироваться на особенностях перевода французского текста. С этим у меня продвигалось получше, чем с произношением — все же я знал полно английских и немецких слов, а эти языки с французским близкие родственники.